— Из-за волос?

Оливано кивнул.

— Мне пришлось много подумать, прежде чем принять это решение. Словом, оно далось мне нелегко.

— Что за решение? — заволновалась девушка.

— Я еще не пришел к окончательному выводу — жду последних результатов. — Оливано последовал прямо к дому, где Ирена молча открыла им двери.

— Счастлив подтвердить, что угроза вируса для вас миновала, — самым официальным тоном начал Оливано. — ваша кровь чиста.

Ирена восприняла эту новость лишь сухим кивком.

— Простите, я очень занята, и если вам больше нечего сказать, то…

— К сожалению, мне есть, что сказать. Есть. И немало. Нам с вами надо обсудить много важных вопросов сегодня. Может быть, разрешите присесть?

Ирена молча развернулась и пошла в гостиную, где снова осталась демонстративно стоять, но Оливано с Уэйнесс сели на диван.

— Что касается детей, то я должен признать прогресс просто феноменальным, — с осторожностью подбирая слова, начал доктор. — Трудно давать какие-либо прогнозы, но теперь уже ясно, что дети полюбили Марин, отвечают ей, и она смогла сломать их отчужденность.

— Это, конечно, замечательно, но я хочу сказать, что в результате дети постоянно перевозбуждены, — сквозь зубы процедила Ирена.

— Вы абсолютно не правы, — холодно остановил ее Оливано. — Лида и Мирон высокоорганизованные личности, изо всех сил стремящиеся возвратиться к нормальному состоянию. Теперь это ясно, и в большей степени именно благодаря Марин. По-моему, проблема теперь в другом.

Ирена бросила на девушку презрительный взгляд.

— И в чем же теперь, по-вашему, проблема? Дети жили себе и жили, тихо и счастливо, пока не появилась эта студентка. И пошло! Они стали возбудимыми, странными, непослушными…

— Это так, но этим они пытаются проявить свои экстраординарные возможности, которые не укладываются в понятия нормы. Через несколько лет эти способности станут проявляться менее драматически, а потом и вовсе исчезнет напряженность, что совершенно нормально. Но сейчас стремление выказать себя у них прорывается на волю настолько сильно, что мы непременно должны всячески помогать им в этом. Вы со мной согласны?

— Да, но с большими оговорками.

Оливано при слове «оговорка» махнул рукой.

— На прошлой неделе я взял у детей образцы волос, и они дали мне информацию, которой я, простите меня, даже не сразу поверил. Давали вы детям какие-нибудь лекарства или нет?

Глаза Ирены превратились в щелки, и некоторое время она молчала.

— Давно. — И тут же попыталась сменить тон. — И откуда вы это взяли? Из волос, что ли?

Оливано медленно наклонил голову.

— Волосы обоих детей показывают следы приема лекарств, причем, с недельным интервалом. И следы говорят не об органических субстанциях, не об их смесях, но… И теперь я спрашиваю вас. Скажите откровенно: что вы давали детям?

— Только их обычный тоник, который позволяет им держаться в форме, например, как сегодня, — беспечно ответила Ирена.

— Почему вы ничего и никогда не говорили мне об этом так называемом «тонике»?

Ирена пожала плечами.

— А зачем? Доктор, который его прописал, объяснил мне, что он укрепляет нервы и успокаивает — вот и все. Что тут странного?

— Могу я посмотреть на ваш «тоник»?

— Он кончился, — спокойно ответила Ирена. — Я использовала все и недавно выкинула бутылку.

— И больше его у вас нет?

— Нет, — чуть задумавшись, ответила женщина.