Но теперь… Теперь все иначе. Мало того, что удалось расширить свой магический потенциал в десятки раз, так еще и связать свою жизнь с Ланари. Она меня всегда раздражала. До скрежета зубов, до побелевших костяшках на кулаках, до исступления, до… желания. Желания обладать. И я с этим вполне успешно боролся, хорошо понимая, что желание обладать человеком — это сиюминутный каприз.

Понимал и то, что раздражает не только меня. Еще бы, поступила в академию в довольно юном возрасте и слишком легко и быстро выбралась в лучшие студентки, стала любимчиком почти всех преподавателей, протеже самого директора. Я не раз слышал, как сокурсники обсуждали различные козни в ее сторону. Некоторые из них казались мне не совсем безобидными.

— Оставьте ее в покое, — рявкнул я, подходя к одному из зачинщиков. И заметив на его лице непонимание и сомнение, добавил: — Я сделаю все сам. Она — только моя игрушка. Уяснил?

И делал. Черт возьми, делал. Уж лучше эта малышка “пострадает” от моих рук, когда я буду четко уверен в том, что никто больше к ней не прикоснется. Тогда я еще не понимал, что вызвать ненависть куда проще, чем любовь. А когда понял — стало поздно. Я превратился в ее самый злейший кошмар только потому, что так по-детски пытался защитить. Впрочем, зачастую от этих, на мой взгляд, безобидных подлянок получал удовольствие. Знал, что в ее голове занозой сидят только две вещи: учеба и новая пакость в мою сторону. Хотя поставь передо мной тот же выбор сейчас, сделал бы все иначе. Кто бы посмел поспорить с наследником одного из самых могущественных родов?

Но магия дала мне еще один шанс. Когда я уже почти смирился с тем, что дорожки судьбы развели нас с Ланари по разным сторонам жизни, проявился знак Дара. И в тот момент решил, что воспользуюсь этим шансом, сделаю все иначе.

Слишком сложно избавиться от привычки. Привычки подтрунивать над ней, всячески шутить. Но я справился. Даже согласился на ее просьбу пригласить на бал эту Вон. Только для того, чтобы показать, что способен существовать с ней в мире. Меня раздражал второй принц — Мэтт. То, как он на нее смотрит, то, как к ней прикасается. Радовало только то, что в нем Ланари видела только брата, и не раз давала это понять. Но кого она видела во мне? Могла ли увидеть кого-то больше, чем просто напарника?

И сейчас. Сейчас она лежала передо мной в полном беспамятстве, ее ресницы подрагивали. Губы чуть приоткрыты. Такие манящие. Как тогда — в ту ночь. Каюсь, я не удержался и поцеловал ее. Благо, Ланари ничего не вспомнила, даже посчитала, что мы переспали. Тогда меня даже задело то, что она меня посчитала мразью, способным воспользоваться такой слабостью.

А еще я винил себя. Винил за то, что подверг ее жизнь такому риску. Чертов идиот, никак не могу привыкнуть, что наши судьбы связаны!

Ланари, будто услышав мои мысли, поморщилась. И я лег обратно. Пусть сперва придет в себя. А потом мы поговорим, обязательно поговорим.

* * *

Представьте, что вы набрали в легкие воздух и нырнули под воду. Представьте, что все законы физики не сработали и воздух в ваших легких не вытолкнул вас наверх, а вы застыли в состоянии полной невесомости, не чувствуя ни рук, ни ног…

Примерно такие ощущение я испытывала. Страшную легкость. Пугающую невесомость. А само "выныривание" стало болезненным и сопровождалось ломкой во всем теле.

Сначала я открыла глаза и не сразу поняла, что произошло. Невидящим взглядом уставилась в деревянный потолок, на котором нашло свое пристанище колесо от повозки с размещенными там свечами. Повернув голову, я увидела луну, слабо отсвечивающую в небольшое окно. С противоположной стороны от него располагалась лавка, на которой я заметила Кенара.