Два придурошных! Не на свадьбе же! Моя тёмная сторона довольно хихикала, сидя верхом на светлой, которая безнадёжно фейспалмила. Я же из-за лобового стекла наблюдала за словесной дуэлью братьев, которая, как мне показалось, не отличалась ни изысканностью, ни сдержанностью. Наконец, Ромео обеими руками толкнул в грудь Валеру и сел за руль. Второй близнец с насмешкой на красивом лице поклонился мне и захлопнул дверцу с водительской стороны.

— Идиот… — буркнул мой муж, погладив кожу руля, и повернул ключик в замке зажигания. Машина заворчала, словно была полностью согласна с Ромео. А он провёл ладонью по волосам, слегка откинув голову назад, и усмехнулся сам себе. Тронул машину. В его позе, в жестах — во всём облике чувствовалось бесконечное самолюбование. Тоже мне, Козлодоев нашёлся!

Молчи, Юлька, только молчи! Не сейчас. Потом… Им не удастся испортить мне самый важный день в жизни любой девушки! Чтобы не высказать кипевшее у меня на душе возмущение, я принялась поправлять складки платья, выковыривать рисинки из декольте и думать о словах Валеры. Хотя чего там думать, он всё высказал предельно ясно. Естественно, оборотни осведомлены о нашем семейном скелете в шкафу.

Но сидеть молча и ждать у моря погоды — это не в характере Велизаровых. Светлая сторона ласково погладила верёвки, которыми связала тёмную, и поглубже запихнула той в рот кляп. А я спросила как можно вежливее и доброжелательнее:

— А куда мы едем?

— В гостиницу, — рассеянно пробормотал Роман, перестраивая машину в правый ряд.

— Ты же сказал, в свадебное путешествие, — удивилась я. — Мне казалось, что путешествие — это Таиланд, Мальдивы или Бали. Ну, на худой конец, пляж в Кемере…

— А мы поедем в пятизвёздочный отель, рыжая! — улыбнулся мой муж, но мне его улыбка показалась слишком сладкой. Что за сюрприз он мне приготовил? То, что придётся ложиться с ним в постель, я переживу. То, что с ним потеряю девственность — тоже. В конце концов, брак должен быть консуммирован. Это мне популярно объяснили… Но тень недосказанности, стоявшая за словами Ромео и его брата, убивала. Заключённое перемирие — это, конечно, хорошо. Только оборотни с ведьмами слишком давно находятся в состоянии холодной войны… Уже не упомнить даже, с чего всё началось.

Пока улицы Москвы — широкие, однообразно серые с небольшими вкраплениями зеленых деревьев и разноцветных витрин — мелькали за окном, я почему-то вспомнила тот самый разговор с папой. Первый и единственный на данную тему.

Мама сидела в углу гостиной, в своём любимом кресле-качалке, и вычёсывала частым гребнем колючки из шерсти Любавы. Папина борзая — огромная поджарая белая сука — уставилась на меня красивыми миндалинами карих глаз, так умно и жалостливо посмотрела, что я поняла: родители обсуждали неприятное дело. Папа был угрюм. Мама спокойна. А мне стало не по себе. Тогда-то и прозвучало слово «брак». А потом — «клан Хортовых».

Клан снежных барсов всегда был для нас запретной темой. Детьми мы уяснили, что они наши враги, что всё очень сложно и что мы ни в коем случае не должны с Хортовыми общаться. Табу. Ну, мы и не общались. Даже не думали о них никогда. И внезапно: дочь, ради мира между нашими семьями ты должна выйти замуж за младшего из сыновей Витольда Хортова. Мне даже показалось сперва, что папа шутит. Я удивилась — ведь папа никогда в жизни не пошутил бы на эту тему! По простоте душевной всё же переспросила: с какого перепою, блин? Мамин быстрый и неодобрительный взгляд из-под нахмуренных бровей убедил меня, что всё предельно серьёзно. То есть, мама решила, а папа утвердил и озвучил. Так было всегда на моей памяти, так было и в тот день.

Я-то думала, что мне уготовлена судьба матриарха.