Слушая его, Харальд изменился в лице. Его растерянность быстро сменилась гневом. Перед богами он мог испытывать страх, но мысль о том, что ему навредили руки простых смертных, привела его в ярость.

– Но кто посмел! – закричал он, и все в гриднице обернулись. – Кто посмел поднять руку на мою жену? Кто посмел нанести мне такое оскорбление?

– Я не ясновидящий, конунг, – спокойно ответил Коль. – Мне рассказали, как она умирала, а я тебе сказал, что от яда красавки умирают примерно так. А кто виноват – тут в святилище есть женщина-пророчица. Спроси у нее.

– Я сожгу весь этот вик! Я передушу всех этих предателей и убийц! – закричал Харальд и вскочил. – Я отомщу этим негодяям! Я никому не позволю…

– Постой, конунг, постой! – озабоченный Орм устремился к нему и схватил за руки. – Нельзя решать такие важные дела в гневе! Успокойся! Нужно разобраться!

– Я спокоен! – со злобой отчеканил Харальд, вырываясь, но видно был, что он весь кипит. – Я спокоен, понимаешь ты, спо-ко-ен, как поминальный камень, Один мне свидетель! И если я сегодня же не узнаю, кто ее убил, то будут казнены два, нет, три человека из заложников! По жребию! Пошлите в святилище и передайте той женщине мои слова!

– Все в твоей воле, конунг, но нужно быть справедливым! – сказал Гейр ярл. – Нужно найти свидетелей, тогда и убийца найдется. Ведь здесь было много людей, не может такого быть, чтобы никто ничего не заметил.

В гридницу снова собрали всех вчерашних гостей и дружину, Тибо и Лофт опрашивали всю челядь. Коль Тучегон сказал, что от яда красавки смерть наступает очень быстро, королева получила яд непосредственно на пиру. Как она получила его, скоро тоже вспомнили. Она совсем ничего не ела и не пила, и тот кубок, который у всех на глазах дал ей сам Харальд, был единственным.

Но, конечно, себя самого Харальд не подозревал в отравлении жены. Вспомнили, что этот кубок Вальгерд, невеста Рерика, несла своему жениху…

Сама Веляна, сообразив все это, побледнела и от ужаса едва могла вымолвить несколько слов.

– Но я… Я должна была подать его Рерику конунгу, но я сама… Я сама собиралась пить из этого кубка вместе с ним! Я ведь тоже могла… Но я не хотела отравить саму себя!

– А почему бы и нет? – мрачно и язвительно отозвался Харальд. – Возможно, ты собиралась отравить моего брата и себя заодно, потому что знала, что это убийство тебе не сойдет с рук!

– Да уж, такое дело навек прославило бы эту женщину, – поддержал Оттар, и норманны в гриднице закивали. Это был бы подвиг не многим хуже того, что сделал Гудрун дочь Гьюки героиней сказаний.

– Да ну вас, дураки! – злобно ответил Рерик. – Она ведь вендка! У них не рассказывают наши саги, и у них не принято красиво умирать, чтобы прославиться.

– Она уже несколько лет живет в Ютландии и могла все это знать!

– Ты хотела меня отравить? – Рерик подошел к Веляне, крепко взял ее за печи и пристально заглянул в глаза.

Не отрывая взгляда, Веляна судорожно покачала головой. И Рерик видел, что она не лжет.

– Так для кого был предназначен яд, для королевы или для Хрёрека конунга? – спросил Аслейв ярл. – Или для Хрёрека конунга и его невесты? Кому могло не нравиться их обручение?

Он посмотрел на князя Прибыслава, и тот вскочил, хватаясь за меч.

– Ты намекаешь, что это я? Как ты смеешь, подлая собака! Чтобы я, мужчина, князь, отравил кого-то, использовал яд, как старая баба, я, велетский князь! Если мне что-то не нравится, а так и говорю об этом, и пусть все слышат!

– Кого ты назвал собакой? – Аслейв ярл тоже вскочил и тоже схватился за меч.