А Кос тем временем продолжал оставаться без сознания. Его грудь слабо вздымалась, а под противогазом скапливалась кровь. Нам приходилось частенько поднимать его, чтобы не дать Косу захлебнуться собственной кровью. У него уже все лицо покрылось красной коркой.

Внезапно раздался ликующий возглас Ботаника:

— Всё! Проклятый мох начинает редеть.

Действительно, дальше по туннелю становилось все меньше мха. Он уже не так густо облеплял стены, пол и потолок. Мы прошли еще несколько десятков метров и мох вовсе пропал. Но Кос не торопился приходить в себя. Тогда лекарь снял с него противогаз и еще раз похлопал по щекам. Парень издал болезненный стон и немного приоткрыл веки, а потом снова провалился в забытье. Отряд продолжил путь.

Чертовка, которая, как и все, сняла противогаз, посмотрела на Коса, затем перевела взгляд на спину Ботаника и сипло произнесла, облизав покрывшиеся коркой губы:

— Паша, а чего на тебя этот газ не подействовал?

— Так я же покрепче вас буду, — обернувшись, бросил лекарь, топая впереди всех. — Я в этом плане свое тело хорошо прокачал.

— Повезло, — нервно протянул я, покосившись на серо-землистое лицо Коса, которое задел луч фонарика.

— Ага, — обронила Чертовка, многозначительно посмотрев на меня, а потом тихо добавила, когда Паша отвернулся: — Если бы мы его не взяли обратно в отряд…

Я согласно кивнул головой, прекрасно понимая, что в этом случае мы бы все остались в той облепленной мхом части тоннеля. Иногда прощение окупается сторицей.

Ведьма произнесла, глянув на тело моего друга, раскачивающееся над шпалами в такт нашим шагам:

— Паша, Кос умрет?

— Не знаю, — честно ответил Ботаник мрачным голосом. — Я когда увидел, что вы все стали какими-то заторможенными, а потом вообще кровь начали пускать, то подумал, что нам всем конец.

— Но ты не сплоховал, — похвалил я его, бледно улыбнувшись. — Всех избил и поставил на ноги.

— Не всех, — печально вздохнул он, повернув голову и грустно поглядев на Коса. — Кровь хоть больше не идет. Надеюсь, что самое страшное позади. Вы-то как? Слабость чувствуется?

— Немного, — прохрипел я, пытаясь держаться молодцом, хотя сам был на пределе: как физически, так и морально. Газ изрядно потрепал мое тело, а состояние друга — душу.

Ведьма промолчала: то ли действительно «подарок» мха ей повредил заметно меньше, чем мне и Косу; то ли просто не хочет признаваться в том, что тоже ослабла.

И тут Ботаник произнес чуть радостнее, чем прежде:

— Впереди станция. Значит, еще одна и на поверхность.

— Немного… кхем… кхем… еще осталось, — закашлявшись, обронил я, тревожно косясь на Коса. Он так и не желал открывать глаза.

Глава 18

Вскоре мы преодолели еще один приличный отрезок тоннеля, и я почувствовал, что выбился из сил. Единицы выносливости упали на самое дно. Ватные ноги едва плелись, задевая друг об друга. Я надсадно хрипел пересохшим горлом, а лицо покрылось капельками пота. Они срывались с подбородка и капали на шпалы. Язык распух и стал неприятно-шершавым. В ушах оглушительно стучал пульс. К этому времени у нас уже не было сладкой газировки, которая хотя бы на время могла притупить чувство жажды. Шоколадки тоже закончились. Желудок громко квакал, подражая лягушкам.

Вконец выбившись из сил, я хотел предложить Ботанику поменяться местами, но тут неожиданно протяжно застонал Кос. Паша мигом навел на него луч фонарика.