— Говори, Навимах! Мое сердце открыто для тебя. Я знаю, что без дела ты не придешь.

— Прежде чем сказать, хотел бы я узнать: есть ли в этом доме уши?

— Нет ушей, — ответил Махой. — Я откупился двойной джизьей. Они оставили меня в покое.

— Мы люди простые, — начал Навимах. — Мудрость и знания недоступны нам. Мы ничем не владеем, а разум подсказывает нам, что недостойно отвергнуть веру отцов и продаться тем, кто нас ненавидит. Мы хотим уйти в горы. Сегодня, после заката, у нас будет сговор в пещере Сактар.

— Само небо прислало тебя ко мне! — воскликнул Махой. — Ты прочел мои мысли, добрый человек. То, что вы задумали, есть самое справедливое дело. Если хочешь знать, так о том же думает афшин. Ваш сговор весьма придется ему по душе. Я говорил ему о вас.

— Сам афшин? — удивился Навимах. — Разве он не принял веру Мухаммада?

— Он не принял веру Мухаммада, а прикрылся ею, чтобы спасти свои владения и всех людей Панча. Ты пришел ко мне со словами справедливости, и я скажу тебе истинное слово. Господин Панча весьма озабочен приходом разведчиков. Он не хочет пойти под власть халифа и готов взять под свое начало каждого, кто покинет Панч и уйдет с ним в горы. Потом, когда все утихнет, когда воины халифа уйдут отсюда, он намерен вернуться сюда.

— И нас он возьмет с собой? — спросил Навимах. — Афшин позаботится о простолюдинах?

— Так он задумал, — отвечал Махой. — Перед лицом смерти нет бедных и богатых. Если Панч станет владением наместника, то и афшину здесь будет плохо. Не лучше ли помочь своим людям избежать несчастья!

— Что же нам делать? — спросил Навимах, обрадованный неожиданной новостью. Он понимал, что если сам афшин возьмет их под свое начало, то замысел их скорее осуществится.

Старик не торопился с ответом.

— Я тебе точно не скажу сейчас, что делать. Я пойду к афшину и узнаю, не пошлет ли он к вам на сговор своего человека. Пусть он скажет вам, когда свершится то, что задумано, в какую ночь люди Панча покинут свои дома и уйдут в горы.

— А тот человек не сделает нам худого?

— Зачем ты говоришь дурные речи? — спросил старик сердито. — Если афшин с вами, он не может быть против вас. А то, что он с вами, мне это подлинно известно.

Махой велел Навимаху зайти к нему позднее, перед тем как идти на сговор, а сам поспешил во дворец к афшину.

— Ждешь ли ты добрых вестей, мой господин? — спросил Деваштича Махой.

— Я хочу добрых вестей, но не жду их, — ответил афшин. — Им неоткуда прийти ко мне.

— Сегодня я буду добрым вестником, — сказал старик. — То, к чему ты стремился, идет тебе навстречу. Люди Панча хотят вместе с тобой уйти в горы. Они ведут сговор.

— И тебе известно это? Ты думаешь, что есть люди, которые хотят поднять свои мечи? Я хотел бы их видеть. Мой советник не нашел таких людей и не выполнил моего приказания. Я велел ему сговориться с простолюдинами, которые согласятся покинуть дома и уйти в горы. Всем, кто решится на это, я обещал свое покровительство. Они должны ждать меня в селениях, вблизи горы Магов, но пока их мало, да и веры в них нет.

— Я отвечу тебе старой притчей, — сказал Махой. — Это притча о трех рыбах. Был большой пруд, а в нем жили три рыбы. Первая рыба была однодумная, вторая рыба была стодумная, а третья рыба была тысячедумная. Все три рыбы попались в сеть. Но пока их еще не вытащили на берег, можно было спастись.