Ночью через Нарову стали наводиться мосты. Затем рота за ротой русские войска принялись переходить на правый ее берег. Переправу охраняли Преображенский и Семеновский полки. С барабанным боем, с распущенными знаменами они последними перешли Нарову.

Весть о поражении русских войск застала Петра в Новгороде. Загнав лошадь, к царю примчался всадник.

– Что там? – спросил Петр.

– Конфузил, государь! – только и ответил прибывший.

Подошел Меншиков. Узнав о поражении русской армии, побледнел, стал причитать:

– Что же теперь? Как же оно будет!

– Цыц! – огрызнулся Петр.

– Святая Богородица, да за что же ты нас?! – не унимался Меншиков.

– Да умолкни ты, дурья башка! – закричал Петр. – От битья железо крепнет, человек мужает. Радуйся, дурак, науке. Чай, не первый раз со шведами бьемся. Дел то посмотри сколько. Малому ли война научила? Эхма, только работай! Заводы строй, пушки лей, армия поди регулярная нужна, офицеры свои, генералы. Отстала Русь. Страна большая, а порядку мало. Попомни: ученики выучатся и отблагодарят своих учителей.

Глава вторая

«Радуйся малому, тогда и большое придет»

«Государь, дозволь молвить»

Зима. Мороз. Ветер.

По завьюженной дороге несется резной возок. Подбрасывает седока на ухабах.

Разлетается из под лошадиных копыт белыми лепешками снег.

Петр мчится в Тулу, едет на оружейный завод к Никите Демидову.

Демидова Петр знал давно, еще с той поры, когда Никита был простым кузнецом. Бывало, приведут дела Петра в Тулу, зайдет он к Демидову, скажет: «Поучи ка, Демидыч, железному ремеслу».

Наденет Никита фартук, вытащит клещами из горна кусок раскаленного железа. Стучит Демидов по железу молотком, указывает Петру, куда бить. У Петра в руках молот. Развернется Петр, по указанному месту – бух! Только искры летят в стороны.

– Так его, так! – приговаривает Демидов.

А чуть царь оплошает, закричит Никита:

– У, косорукий!

Потом уже скажет:

– Ты государь, не гневайся. Ремесло – оно крик любит. Тут без крику – что без рук.

– Ладно уж, – ответит Петр.

И вот царь опять в Туле. «Неспроста, – думает Демидов. – Ой, неспроста царь пожаловал».

Так и есть.

– Никита Демидович, – говорит Петр, – про Нарву слыхал?

Не знает, что и сказать Демидов. Скажешь еще не так, только прогневаешь царя. А как же про Нарву не слыхать, когда все кругом шепчутся: мол, наломали нашему шведы бока.

Молчит Демидов, соображает, что бы ответить.

– Да ты не хитри, – говорит Петр.

– Слыхал, – произносит Демидов.

– Вот так то, – отвечает Петр. – Пушки нужны, Демидыч. Понимаешь, пушки.

– Как же не понять, государь.

– Да ведь много пушек надобно, – говорит Петр.

– Понятно, Петр Алексеевич. Только заводы то наши, тульские, хилы. Железа нет. Леса нет. Слезы, а не заводы.

Петр и Демидов молчат. Петр сидит на резной лавке, смотрит в окно на заводской двор. Там в рваных армяках и стоптанных лаптях двое мужиков тащат осиновое бревно.

– Вот оно, наше тульское раздолье, – говорит Демидов. – По бревнышку, по бревнышку, как нищие побираемся. – А потом наклонился к Петру и заговорил тихо, вкрадчиво: – Государь, дозволь молвить.

Петр встрепенулся, посмотрел на Демидова, произнес:

– Сказывай.

– Тут ездили мои людишки, – проговорил Демидов, – на Урал.