Николай Добролюбов. Исторический рассказ о литовском дворянстве
Соч. коллежского советника Порай-Кошица. СПб., 1858
Г-ну коллежскому советнику захотелось поведать миру, откуда идет славный род Порай-Кошицов, к коему принадлежит оный коллежский советник. Плодом этого скромного желания был «Исторический рассказ о литовском дворянстве». Любознательный читатель плачевно ошибся бы, если бы подумал, что в книжке коллежского советника Порай-Кошица в самом деле можно найти историю дворянства литовского. Почти вся книга наполнена подробнейшими исследованиями о гербах и о дворянском роде Порай-Кошицов. История же литовского дворянства занимает не много страниц, – но зато каких страниц! Боже, каких страниц! Таких страниц не было, вероятно, даже и в тех историях, которые рассказывал Вральман Митрофанушке Простакову. Г-н коллежский советник беспрестанно ссылается на учебник г. Устрялова, на «Россию» Фаддея Булгарина, на брошюрку г. Боричевского «Православие и русская народность в Литве», на книжечки гг. Павлищева, Зубрицкого, Шипова, на какие-то переводы с немецкого языка гг. Мальгина и Лебедева и т. п. Соединения таких источников было б уже вполне достаточно для того, чтобы произвести сумбур неслыханный. Но г. коллежскому советнику показалось мало этого: он принялся давать свою редакцию всем источникам, которыми пользовался. В образец того, как он пользовался источниками, приведем один пример, который отчасти может дать понятие и о высоком стиле г. Ивана Порай-Кошица. Вот как изъясняется он о высокой важности боярского сана: «Оставаясь высшею наградою, которой удостаивался в то время от государя служилый человек, оно жаловалось немногим за особенные заслуги и пользовалось в народе таким всеобщим почетом, что даже князья племени Рюрика и Владимира Св. гордились достоинством боярским, этою первою, высшею степенью в ряду государственных, знатных сановников». Ссылка на Карамзина, том VI, гл. 7. Посмотрим. Вот слова Карамзина: «Иоанн III заставил благоговеть пред собою вельмож и народ. Князья племени Рюрикова и Св. Владимира служили ему наравне с другими подданными и славились титлом бояр, дворецких, окольничих (что сталось с вашим боярским почетом, г. коллежский советник!), когда знаменитою долговременною службою приобретали оное…» Так обращается с источниками г. Порай-Кошиц, и потому вовсе не удивительно, что в его «Рассказе» находятся изумительные факты, подобные, например, следующему: Гедимин старался упрочить в Литве три главные условия русского быта: а) веру православную, б) язык и в) внутреннее управление. И тут же – ссылка на г. Устрялова. Что прикажете делать с таким исследователем. Неужто не нашел ни на кого лучше и сослаться-то? Что нужно толковать критике с коллежским советником, пишущим историю литовского дворянства и не знающим, что Гедимину было не до православия и не до упрочения в Литве русского управления (в то время вовсе незавидного), а что у него была совсем другая забота: соединить своих, рассеянных по лесам и болотам, литвинов в одну крепкую массу в главнейших пунктах государства, для чего он и устроил столицы в трех местах, строил крепости и дрался с соседями.
С какой точки зрения можно убеждать г. Порай-Кошица в нелепости приводимых им явлений, когда он не знает даже того обстоятельства, упоминаемого даже Карамзиным и разъясненного Нарбутом,[1 - Имеется в виду труд историка Литвы Т. Нарбута «Dzieje starozytne narodu litewskjego» («Древняя история литовского народа», 9 томов, Вильно, 1835–1841).] что Гедимин желал принять католическую веру и посылал за этим посольство к папе Иоанну XXII, и только вмешательство немцев помешало осуществиться его желаниям… Какими средствами можно вразумить г. коллежского советника, который никак не может воспротивиться наущениям г. Устрялова и, поверив ему на слово, вступление на польский престол Ягелла считает просто несчастным и даже случайностию… (стр. |
