Рисположенский. А зачем ходишь-то: кому просьбишку изобразишь, кого в мещане припишешь. Иной день и полтины серебром домой не принесешь. Ей-богу, не лгу. Чем тут жить? Я, Лазарь Елизарыч, рюмочку выпью. (Пьет.) А я думаю: забегу, мол, я к Лазарь Елизарычу, не даст ли он мне деньжонок что-нибудь".

 М.И.Пыляев в книге "Старая Москва", описывая тех же "аблакатов" в Воскресенском проезде, отмечает подмеченный им (речь идет о 1880-х годах) "замечательный" обычай, что именно здесь "всегда впервые в Москве появлялись у разносчиков на лотках свежие огурцы, и первые свежие грибы весною можно было найти тут же".

 Но еще описи XVII века неизменно отмечают торговлю съестным у ограды Казанского собора: "Стоят у той ограды скамьи и шалаши и торгуют яблок и восчаными свечами и иными съестными товары". С XVII же века идет и обычай приносить сюда первые плоды урожая. В судебных документах конца XVII века сохранилось дело о беззаконном торге "новой редькой" торговцем Огородной слободы Ивашкой Феоктистовым. Его обвинили в том, что он не представил до того, как торговать "новой редькой" у Казанского, свой товар "великому государю вверх". Огородник оправдывался, что он носил редьку во дворец, да у него не купили, это дело расследовали, и в конце концов Ивашке пришлось платить штраф.

 В заключение рассказа о Воскресенском проезде приводим его описание из последнего предреволюционного путеводителя "По Москве", изданного в 1917 году.

 Автор вспоминает адвокатов от Иверской - типажей Островского и далее переходит к рассказу о современном виде проезда. "Этот тип (имеется в виду пресловутый иверский адвокат. - В.М.) еще не вымер окончательно и теперь. Время от времени можно наблюдать подозрительных, в засаленных "пальтах", с подвязанной щекой и распухшим носом личностей, предлагающих свои услуги. На тротуаре бойко идет торговля "шнурами и гуталином", грецкими губками и туфлями. Иногда среди массы снующей здесь публики пройдет уже вымирающий московский тип - это "сбитенщик", продающий "сбитень". Днем, до 4 часов, это самое многолюдное место в Москве".

 Во время октябрьских боев 1917 года Казанский собор оказался свидетелем и в некотором роде местом действия главного эпизода боев штурма Кремля: у собора поставили орудие, которое прямой наводкой било по Никольским воротам.

 Обстрел Никольской башни стал первым случаем осквернения и разрушения православных святынь коммунистами: пострадал надворотный образ святителя Николая, почитаемый в Москве чудотворным за то, что при взрыве французами в 1812 году Никольской башни остался неповрежденным.

 Свидетель обстрела Кремля, составивший отчет о его повреждениях, тогда же, в 1917 году, опубликованный, епископ Нестор Камчатский пишет в этом отчете о состоянии Никольской башни:

 "На Никольской башне, которую разбили в 1812 году французы, образ святителя Николая, оставшийся невредимым от французского нашествия, ныне подвергся грубому расстрелу. Как Никольская башня, так и Никольские ворота совершенно изрыты снарядами, пулеметами, ручными гранатами и ружейными пулями. Совершенно уничтожен киот, прикрывающий икону Св. Николая, сень над иконой сбита и держится на одном гвозде. С одной стороны изображение Ангела сбито, а с другой прострелено. Среди этого разрушения образ Св. Николая уцелел, но вокруг главы и плеч святителя сплошной узор пулевых ран. При первом взгляде кажется, что иконы нет, но, всматриваясь внимательнее, сквозь пыль и сор, вырисовывается сначала строгое лицо святителя Николая, и в правом виске видна рана, а затем становится яснее и весь чудотворный образ - стена и ограждение Священного Кремля".

 Власти закрыли поврежденный образ красным полотнищем. "Красною тряпкой затмили - Лик", - писала об этом в одном из стихотворений 1918 года Марина Цветаева.