Я истерично вскрикнула.

— Что случилось? Он не придет? — подскочила мама. — Я так и знала. Не убивайся, он не был тебе подходящей парой, мы сейчас позовем Фарида, он тебе понравится больше.

— Подожди, ани, не нужно никого звать! — нервно развернулась я. — Сначала мне надо… в доме есть что-нибудь огнестрельное?!

— Ничего у вас нет, вы же мирные татары, — деловито-нагло откликнулась трубка. — И поторопись, Алиночка, а то мы уже проголодались. Нас держат в «обезьяннике» милицейского участка Советского района.

И я, никому ничего не объясняя, опрометью выскочила из дома, на каблуках поскакав выручать любимого. Чуть не попала под машину, остановила попутку и через десять минут уже была у отделения милиции. И едва я выпрыгнула из машины, как от растущей рядом с участком березы отделилась отиравшаяся о нее наша хвостатая проблема в образе упитанного серо-белого кошака с неизменным чувством превосходства в зеленых глазищах. Настал твой последний час, Профессор…

— Ситуация несколько вышла из-под контроля, — мурлыкнул он, мигом взлетая на недоступную для моего роста ветку. — Кажется, я перестарался с образом, делая из Алекса нефтяного шейха. Ваши сотрудники правопорядка такие недоверчивые люди…

Мой взгляд застыл на припаркованном у стоянки белом лимузине.

— Они еще и лимузин наш экспроприировали, кто же знал, что на его вождение здесь еще нужны права? Какой ужасающий атавизм, не находишь…

— Сиди здесь. Вернусь — убью, — сквозь зубы пообещала я, твердым шагом направляясь прямиком в отделение.

Дрожа от страха (а что, если не отпустят, тогда придется освобождать Алекса штурмом, что наверняка погубит мое свадебное платье), я, стараясь сохранять внешнее хладнокровие, вошла в участок, ответила на вопросы дежурного, расписалась в протоколе и заплатила штраф.

Только лимузин со стоянки и кинжал эльфийской работы из нашей реквизиторской нам забрать не позволили. Кинжал так и лежал на столе участкового, и тот явно на него запал, думаю, что и в шкаф с вещдоками кинжальчик так и не попадет. Ну и бог с ним, главное, на свадьбе будет жених, а его украшения — дело десятое. Хотя за утерю реквизита, конечно, на Базе попадет, но…

И еще через две минуты томительного ожидания в коридоре два сержанта вывели ко мне моего любимого. С первого взгляда я его не узнала, молча осев на скамью. Он просто блистал на все отделение в экзотической одежде жителя Арабских Эмиратов, а грозно сведенные на переносице кустистые брови над ставшими вместо серых темно-карими глазами делали его похожим на Омара Шарифа. Ну и массивный загнутый нос — мечта любого беркута! О бороде и коричневом загаре уже не говорю, их-то я хоть видела, иначе к своему стыду не узнала бы родного мужа. Понятно, почему его приняли за какого-то террориста в розыске, как объяснил мне дежурный.

Алекс с трудом выжал из себя улыбку.

— Спасибо, что пришла за мной, я здесь чувствовал себя как-то неуютно, — спокойно сказал он, подавая мне руку и помогая подняться со скамьи.

— О аллах, что этот усатый паразит с тобой сделал? — Я все не могла оторвать от него пораженного взгляда.

Младший сержант, теребя тонкие усы, виновато забормотал, что они-то и пальцем задержанного не тронули, так что нечего тут бочку катить, гражданочка… Пришлось извиниться, не объяснять же, что я имела в виду кота-имиджмейкера.

— Ты права, не надо было мне вестись на эту профессорскую байду об арабских шейхах. Я им здесь объяснял, что это только свадебный костюм, но они мне не сразу поверили. Хорошо еще паспорт «чистый», гоблины свое дело знают…

Я положила ему голову на плечо, безмерно счастливая, что с ним все в порядке, и мы вышли на улицу, где на нас радостно набросился кот.