- Извините, - тихо сказала девушка. - Я не хотела вас пугать. У вас есть топор?

- Кувалда есть, - просипел парень, совсем сбитый с толку. - После ремонта осталась.

- Подойдет, - улыбнулась незнакомка. - Где лежит?

- В коридоре, в шкафу.

Она вернулась с огромной кувалдой и, не слушая возражений, от души размахнулась. Удар, казалось, был такой громкий, что его слышал весь дом. Шкаф покосился, а девушка продолжала его уничтожать, взмахивая кувалдой, будто это ей ничего не стоило. Когда от шкафа остались одни щепки и доски, кувалда полетела в кучу мусора, а снизу слышались возмущенные вопли соседей.

Девушка повернулась к ошеломленным хозяевам квартиры.

- Не. Заключайте. Сделок. С. Баргестом. Он. Забирает. Детей.

Сказав это, она ушла, так ничего и не объяснив. Вскоре после этого пропал другой ребенок - семилетняя Алина. Но если кто-то подумал, будто Баргест забыл об Ане, то он глубоко ошибся. Монстры, что живут в шкафу, редко отпускают похищенных детей.

И ведьмы умеют любить

День, когда мой муж узнал о том, кто я, выдался пасмурный и снежный. Когда я готовила ужин и изредка поглядывала в окно, машинально отмечая хороводы снежинок у лампы фонаря и детский смех с площадки, я уже знала, что когда муж вернется, моя семейная жизнь будет окончена.

Ему сказала коллега, вне сомнения, она сделала это. Что в наше время значит спасенная жизнь? Пустяк, бытовое происшествие, не стоящее даже упоминания за воскресным обедом. Рассказать, что тебя спасла ведьма? Нет-нет, даже думать о таком стыдно. Я понимала, чем обернется для меня этот поступок и все равно его совершила. Даже ведьма имеет сострадание.

Нет во мне ни сожаления, ни раскаяния. Я всегда жила душой, поступая по совести. Шла против сестер, против отца, помогала людям, жила с человеком, которого люблю. Если смеялась, то искренне, плакала - от горя, злилась - на несправедливость. Ни один человек на этом свете не видел от меня зла. Кроме мужа. Самое страшное, что я совершила в своей жизни: долгая, продолжавшаяся пять счастливых лет, ложь.

Могла ли я, жена Охотника за нечистью, признаться в том, что могу мановением руки убить человека или разрушить целый дом? Нет. Могла ли я, зная, что ненавистное ему колдовство разрушит нашу семью, отступиться и дать этой девушке погибнуть? Нет. Конечно, я знала, что она предаст меня, что этот день станет последним. Сколько раз я представляла себе его. Знала, что рано или поздно я наткнусь на осуждающий взгляд таких родных глаз.

Да, любимый, я ведьма. Олицетворение того зла, с которым ты борешься. Ты ни секунды сомневаться не станешь, твое оружие всегда рядом, а вера в правильность своего дела незыблема. И я сгорю, как обычная нечисть, в волнах пламени, отправляясь туда, откуда родом моя сила. Будешь ли ты помнить меня, когда все закончится? Или же те фото, что висят в нашей комнате, отправятся в мой погребальный костер?

Ужин готов, я сервирую стол. Дрожат руки, слезы сами просятся на волю, но нужно держаться.

Он приходит, как обычно, тихо закрыв дверь и повесив куртку на гвоздь. С той лишь разницей, что нет больше шуток и комплиментов для меня. Стою, опустив голову, словно жду приговора.

Садится за стол и молча начинает есть. Я жадно всматриваюсь в его черты, запоминая морщинки и шрамы. Мой герой, почему ты повстречался именно мне, почему ты должен страдать от того, что я не человек?

Сажусь рядом и откусываю небольшой кусочек от хлеба. Медленно пережевываю. Просто для того, чтобы занять чем-то руки. Какая жестокая и одновременно бессмысленная пытка: ждать смерти от любимого мужчины.

- Что на десерт? - хрипло спрашивает он.

- Пирог с вишней. Достать?

Машинально достаю блюдо из холодильника и на миг отворачиваюсь от него.

А спустя пару секунд с ужасом смотрю на дуло пистолета, направленное мне в сердце.