|
Несколько дней он был нашим гостем, его восхитила моя прекрасная родина, а мы, псы, сделали все возможное, чтобы устроить ему замечательные каникулы. Должно быть, некоторые из нас тайком надеялись, что ему так понравится жить у нас, что он захочет остаться и, быть может, приведет и других людей. Но он не захотел. Он долго благодарил нас за гостеприимство, но дорога звала его дальше. К счастью, мы с братьями успели подружиться с ним, и он согласился помочь. Когда пришло время открывать Двери, он взял нас с собой.
Лори сдружился с этим странником больше прочих и ушел вместе с ним – ведь, в конце концов, Открывающий был человеком, которому нужен верный друг, да и кому из людей не нужен? Ну а меня, Юм Юма, Черно белого и Гау Открывающий привел сюда, он сказал, что и сам отсюда родом и знает, что именно здесь людям больше всего на свете нужно волшебство. И, посмотрев на этот мир, мы решили остаться. – Видимо, Раф приближался к самому печальному моменту в своем рассказе, потому что от волнения его речь стала больше напоминать собачье рычание. – Сначала все шло хорошо. Мы жили здесь, подобно обычным собакам, подслушивали сокровенные желания и мечты людей. Мы исполняли их, и многие становились счастливыми… Мы полюбили людей, живущих тут, и мне и братьям жилось так славно, пока страшная истина не открылась нам… Раф потупился, и, забыв о собственных неприятностях, Соль не удержался и ласково потрепал его по бронзовому загривку. Он оказался неожиданно теплым, как будто нагретым солнцем. Пес благодарно взглянул на него, прежде чем продолжить рассказ. – Видишь ли, мой дорогой Открывающий Двери, там, у себя, мы можем жить вечно – сколько захотим, пока не надоест. Страх смерти не омрачает нашу жизнь, а значит, и никакие другие тоже, ибо все страхи по сути – одно. Но этот мир не принимает нас полностью – тут мы не можем жить вечно, и наше время уходит. Поэтому мы поселились здесь, на этой станции, и стали бронзовыми статуями. Для статуй, сам понимаешь, время идет не так, как для псов или людей. Если желаешь узнать, как именно, попробуй посидеть совсем без движения хотя бы несколько часов и поймешь, что я имею в виду. Ночью мы становились собой и отправлялись в город. Понимаешь, днем, когда люди трут мой нос, они думают о сокровенном, о том, для чего им больше всего нужна удача. А ночью я странствую по городу, нахожу их и исполняю мечты и желания. Так время тоже уходит, но гораздо медленнее – и все равно мои братья испугались… Когда однажды Двери снова ненадолго открылись здесь (но это совсем другая история), Юм Юм, Черно белый и Гау решили вернуться обратно домой. Они и меня звали с собой, но я отказался. Бедные мои братья так горько плакали! Им не хотелось оставлять меня одного, но страх оказался сильнее любви. Вот так из четырех псов остался я один. Я бываю то одной бронзовой статуей, то другой – под настроение или в зависимости от того, какой нынче дует ветер – северный, южный, восточный или западный. И ночью, когда я выхожу из метро и вдыхаю запах листьев, – ах, мой юный друг, как счастлив я тогда бываю! Но днем мне приходится туго, ведь я все же Пес, а псы рождены на свет совсем не для того, чтобы сидеть неподвижно…
* * *
– Бедный Раф! – сочувственно пробормотал Соль, гладя его по блестящим бокам. – Но сколько же времени у тебя осталось? – Дай подумать, – задумчиво почесал ухо Пес, растеряв при этом добрую половину своей важности. – Хм… Да, думаю, около девятисот двадцати пяти лет, если считать по вашим, человеческим, меркам. – Девятьсот двадцать пять лет? – удивленно протянул мальчик. – Но ведь это так много! – Не так уж много для того, кто всю жизнь посвящает другим, – заметил Пес назидательно. – И уж точно не так много для того, кто мог бы жить вечно. |
