1 сентября 1968 года в аэропорту приняли первый самолет из Фернандо-По. Красный Крест, который все еще пытался получить в Лагосе разрешение на дневные полеты, почувствовал, что его позиции весьма укрепились теперь, когда у него был свой собственный аэродром. Однако в ответ все равно получил отказ. Затем, 3 сентября Лагос мнение свое изменил или сделал вид, что изменил. Дневные полеты будут разрешены, но не в Обилагу, а только в Ули.

Красный Крест вежливо указал на тот факт, что самолеты с продовольствием теперь больше не направлялись в Ули, а только в Обилагу, и заявил, что если целью полетов была доставка максимального количества продовольствия для спасения жизни людей, тогда дневные полеты должны направляться в Обилагу. Советники же полковника Оджукву пытались осмыслить это внезапное и удивительное для них решение Нигерии в ином аспекте.

Почему Ули и только Ули, вот что они хотели знать; и после обдумывания пришли к одному ответу. Хотя Ули часто подвергался налетам именно в дневное время, когда он не использовался по назначению, огня биафрских зениток, хотя и не слишком точного, все-таки было вполне достаточно, чтобы заставить нигерийские бомбардировщики летать на большой высоте, и таким образом снижалась точность бомбометания. В результате взлетная полоса не была повреждена тяжелыми бомбами, а небольшие воронки от ракет истребителей МИГ было легко засыпать. Но если днем зенитки замолчат, чтобы позволить приземлиться тяжелым ДС-7, перевозящим продовольствие с Фернандо-По и Сан-Томе, то будет достаточно одного единственного нигерийского грузового самолета советского производства, такого например как те АНы, которые иногда можно было видеть высоко в небе с 5000 фунтовыми бомбами под крыльями, для того, чтобы проделать во взлетной полосе такую дыру, из-за которой аэропорт закроется как минимум на пару недель. Поскольку нигерийцы вошли в Абу и готовили крупное наступление на Оверри, а биафрцы, которым отчаянно не хватало боеприпасов, глаза себе проглядели, высматривая самолеты с оружием, полковник Оджукву не мог пойти на риск разрушения аэропорта, через который это оружие поступало.

16 сентября нигерийцы осуществили прорыв к Огуте и взяли город. Хотя через 48 часов их из города выбили, Оджукву пришлось аннулировать соглашение об эксклюзивности аэропорта Обилагу. Когда был занят Огута, находившийся в от ясной близости к аэродрому Ули, Ули был эвакуирован. Он снова открылся для полетов 14 сентября, но когда наконец начали прибывать самолеты с оружием, Оджукву пришлось дать разрешение на их посадку в Обилагу. С этого момента самолеты с продовольствием и самолеты с оружием на равных основаниях принимали оба аэродрома. Не то чтобы это имело слишком уж большое значение, поскольку в этот период нигерийцы по ночам не бомбили, да и в ближайшем будущем не было никаких шансов получить разрешение на дневные полеты. 27 сентября, после мощного наступления 1 Нигерийской дивизии, Обилагу был взят, и Ули снова стал единственным действующим аэродромом.

С этого времени Лагос снова предложил разрешить дневные полеты для самолетов с гуманитарной помощью. Оджукву снова широко обвиняли в том, что он от этого отказался, и следовательно голод целиком и полностью лежит на его совести. А Оджукву заявил, что согласится на дневные полеты с посадкой в любом другом аэропорту, потому что не может подвергать Ули опасности бомбежек.

Весь период до конца года — с 1 октября до 31 декабря — полеты продолжались ночью — в Ули.