Тогда Тигран счел за лучшее оставить свою столицу и направиться к лежавшему на севере от Тигранакерта Тавру, с тем чтобы там собрать свою армию. Лукулл послал вслед за ним Мурену; последний напал на царя, когда тот следовал со своим войском по дикой и узкой долине, избил множество его воинов, а еще большее число забрал в плен. Сам Тигран спасся бегством, бросив все свои сокровища. Тогда Лукулл занялся осадой Тигранакерта, в надежде, что царь не оставит этого богатого города на произвол судьбы, а придет ему на помощь и вступит в битву. Он не ошибся. Митридат через послов неоднократно предостерегал царя от вступления в открытое сражение и уговаривал его удовольствоваться тем, чтобы окружить неприятеля со всех сторон своим многочисленным войском, отрезать ему подвоз и тем обречь его на верную гибель; но когда вокруг Тиграна собрались в полном составе все армяне и гордиенцы, когда цари мидян и адиабенов привели ему все свои войска и к нему стеклись арабы от Персидского залива, албанцы и иберийцы и другие народы с Кавказа и Каспийского моря, то на всех пирах царя и на всех совещаниях только и слышалось, что напыщенное самохвальство и варварские угрозы. Таксил, присланный Митридатом полководец, отсоветовавший вступать в битву, не был более уверен в своей жизни Митридата подозревали в том, что он только из зависти к Тиграну хочет удерживать его от великого подвига. Чтоб не делиться с ним славой, Тигран, не дожидаясь его прибытия, немедленно двинулся со всем своим войском против неприятеля, высказывая свое сожаление о том, что ему приходится иметь дело с одним Лукуллом, а не со всеми римскими полководцами за раз. Войско его состояло из 55 тыс. всадников, в числе которых было 17 тыс. панцирных воинов, 20 тыс. вооруженных луками и праща ми и 150 тыс. тяжеловооруженной пехоты; сверх того в его войске находилось еще 35 тыс. человек, которые должны были заниматься проложением путей, постройкой мостов, очисткой рек, рубкой лесов и другими служебными обязанностями, что значительно увеличивало силу его армии.

Лукулл оставил Мурену с 6 тыс. человек для продолжения осады Тигранакерта и с остальным войском, состоявшим, кроме конницы, из 10 тыс. легионных солдат и 1 тыс. легковооруженных, отправился навстречу. Когда это маленькое войско расположилось лагерем на виду у неприятеля, на широкой равнине у реки Никофориос, то льстецы царя стали потешать его своими насмешками насчет этой незначительной кучки; они заранее в шутку поделили по жребию будущую добычу; полководцы же и цари приходили один за другим и просили каждый, чтобы Тигран «одному ему» предоставил вести сражение, а сам бы спокойно любовался зрелищем. Тигран сам насмешливо заметил: «Если это послы, то их чересчур много, для войска же их слишком мало».

С рассветом следующего дня Лукулл оставил лагерь и приготовился к бою. Когда он быстрым шагом пошел вниз по реке, чтобы вброд перебраться на восточный берег, то царь принял это движение за отступление, велел позвать Таксила и, насмехаясь над ним, сказал: «Посмотри, как бегут твои непобедимые!» Таксил же возразил: «Государь, и желал бы, чтобы ты не ошибся; но обыкновенно эти люди не наряжаются для похода в свои лучшие одежды, не так блестят тогда их щиты и не обнажают они своих шлемов; теперь же они сняли со своих доспехов кожаные чехлы; этот блеск показывает их желание сражаться и то, что они уже надвигаются на своих врагов». Пока Таксил говорил, орел первого легиона сделал оборот и одна когорта последовала за другой через реку. Царь вне себя от изумления несколько раз воскликнул: «Как, эти люди идут на нас?» – и стал поспешно строить свои войска. Царь сам принял начальство над центром, левое крыло он поручил царю адиабенов, а правое – мидийскому царю; в последнем находилась большая часть панцирных воинов, на которых возлагались главные надежды.