|
Среди вкушавших праздничный обед во дворце было на кого посмотреть. Тут восседало девятнадцать епископов в вечерних облачениях, четыре принца со своими переводчиками, двенадцать герцогов, одна высоконравственная дама, одна выдающаяся личность, четырнадцать известных профессоров, один ученый муж без ученого звания, семьдесят подобранных по сану священников, Президент Материалистической Религиозной организации, артист театра для народа, тысяча шестьсот четыре выдающихся торговца сукнами, шляпами, бакалеей (оптом и в розницу), член парламента (из исправившихся рабочих), уважаемые директора, двести три биржевых маклера, один граф (сидел на почетном месте, потому что когда-то где-то сказал что-то уж очень остроумное); далее сидело девять графов с Пикадилли, не отличавшихся ничем особенным, тринадцать графов-спортсменов, семнадцать графов-торговцев, Бладсуил, великий романист, один электроинженер (из Парижа), множество – никому не счесть, столько их собралось, – директоров электрических компаний, их дети, и дети их детей, и их кузены и кузины, и их племянники и племянницы, и их дяди и тети, и родственники более дальние, и их друзья, и главные звезды суда, а дальше – два подрядчика, сорок один фабрикант, владелец предприятий патентованных медицинских средств, лорды, сенаторы, подниматели настроения, музыканты из-за границы, чиновники, офицеры и так далее.
Один из великих держал речь. Правда, она не долетала до народа на галереях. Там слышали только какое-то бормотание. Те, кто сидели рядом, слышали примерно следующее: «…мало знаем… бу-бу-бу… предприятие… отважные предпринятые нацией дела (бурные аплодисменты)… бу-бу-бу со мною в этом… бу-бу-бу что? (крики «тише!»)… преодолевать непроходимые горы, и даже больше. Срывать их, сравнивать их с землей (бурные аплодисменты, переходящие в овацию)… бу-бу-бу-у-у… (снова – овации и снова крики «тише!»)… отважно, но разумно, смело, но бу-бу-бу бу-бу-бу-у-у…» Великий человек продолжал свою речь примерно в таком же духе, когда Исааку Мелвишу (простите: уже сэру Мелвишу) подали телеграмму. Он величественно бросил на нее взгляд – и физиономия его начала вдруг быстро бледнеть. Когда она сделалась бледно-лилового цвета, великий предприниматель рухнул под стол.
* * *
И пусть он там побудет, пока мы не объясним, что произошло.
ГЛАВА ВТОРАЯ
А произошло вот что. Пока шел банкет, у поезда собрались приглашенные. В их числе были августейшая персона, его дядька, премьер-министр, два епископа, четыре генерала (из войск метрополии), несколько иностранных вояк, личность, по виду связанная с флотом, министр просвещения, сто двадцать четыре паразита на государственной службе, один идиот, потом – президент торговой палаты, какие-то типы во фраках, банкиры, еще один идиот, лавочники, куча ловкачей, подделывающих векселя; за ними следовали художники-декораторы, третий идиот, директора чего-то и где-то и так далее. Все это не спеша заняло свои места в вагонах. Сжатый воздух должен был обеспечить большую скорость и надежность движения поезда; поэтому научный руководитель поездки осмелился предложить августейшей персоне прогулку сначала по Внутренней Кольцевой дороге, дабы осмотреть украшения. На это его высочество милостиво согласился. Словом, все шло как по маслу. Его высочество еще никогда не испытывал такого прилива любопытства. Он интересовался буквально всем; он – подумайте только! – настаивал, чтобы его провели к мотору и все-все показали и объяснили. Научный распорядитель, разумеется, удовлетворил августейшее любопытство. Закончив осмотр, он заметил его высочеству: – Все, что я показывал вам (а показана была всего-навсего маленькая машина) – отечественного производства. |
