|
Сержанту показали композиционный портрет, составленный по результатам нападения Гиены 1 октября 1977 г. (речь идёт о нападении на Маргариту Лопес и её друга-байкера Харви Весткотта, во время которого преступник действовал без маски). А сержант Бионди в свою очередь продемонстрировал портрет, подготовленный накануне при участии свидетеля, видевшего на Ла-Алегриа двух преступников. А после это для полноты картины вытащил из папки ещё один скетч — композиционный портрет 1974 г., изображавший одного из убийц Стивена Паррота.
Посмотреть было на что, уложенные рядом рисунки производили сильное впечатление.
Композиционные портреты, составленное в разное время при расследовании различных преступлений, совершенных на территории округа Сакраменто. Слева: портрет одного из двух предполагаемых убийц Стивена Паррота (составлен в сентябре 1974 г). В центре: предполагаемый портрет насильника из восточного Сакраменто, составленный после нападения 1 октября 1977 г (эпизод №24). Справа: портрет одного из двух убийц супругов Маджоре («Убийцы №1»), составленный 16 февраля 1978 г после детального допроса свидетеля, видевшего этого человека в непосредственной близости. Все три портрета изображают весьма схожий тип мужчин с треугольным лицом, горизонтальной линией бровей, длинным широким носом, прижатыми ушами, одинаковыми причёсками, схожими линиями волос (контур оволосения головы), типом и цветом волос. Появление и исчезновение усов особой роли в данном случае не играет. Крайний справа рисунок кажется заметно отличающимся от двух других разрезом глаз и расстоянием между ними, но искать полного сходства между композиционными портретами не нужно и даже бессмысленно, поскольку это всегда субъективный результат взаимодействия художника и свидетеля, своего рода компромисс между старанием одного и памятью другого. Важно иметь в виду, что описание «Убийцы №1» имело важные совпадения с обликом Гиены, полученным под гипнозом от Даниеллы Сэндфорд (наличие на пальце массивного перстня, часов, татуировка на левом предплечьи и пр.).
Надо иметь в виду, что композиционный портрет не является портретом в обыденном понимании, поскольку перед полицейским художником не ставится задача добиться безусловного портретного сходства с тем лицом, которое он пытается изобразить. Зачастую добиться такого сходства невозможно в принципе. Художник рисует не лицо — он фиксирует стандартные элементы словесного портрета (форму и полноту лица, форму нижней челюсти, высоту лба, разрез глаз, их расположение и посадку, форму и размер ушей, характер их прилегания, контур линии волос, вид причёски, если таковая есть, форму бровей и т.п.). Если полицейский портрет получится похожим на оригинал — замечательно, если не очень похожим — тоже неплохо, поскольку главная задача всей этой работы заключается в том, чтобы люди, никогда не видевшие разыскиваемого или опознаваемого человека, поняли, какой тип лица тот имеет. Так вот, если таким образом оценивать все три композиционных портрета — т.е. составленные в 1974 г., в 1977 г. и в феврале 1978 г. — то следует признать: все они изображают одного человека. А если и разных людей, то очень похожих. А ведь помимо полицейских портретов имелись и другие немаловажные совпадения. Во-первых, татуировка на левом предплечье, о которой, напомним, сообщила в конце ноября 1977 г. во время допроса под гипнозом 6-летняя Даниелла Сэндфорд. Местоположение татуировки в её рассказе соответствовало рассказу свидетеля убийства супругов Маджоре. |
