|
На пути между Хиндустаном и Хорасаном стоят два торговых города: один — Кабул, другой — Кандахар. Караваны из Ферганы, Туркестана, Самарканда, Бухары, Балха, Хисара и Бадахшана приходят в Кабул; караваны из Хорасана приходят в Кандахар. Кабульская область лежит посредине между Хиндустаном и Хорасаном; это очень хороший торговый рынок. Жаркая и холодная полосы области Кабула [расположены] близко друг от друга. Из Кабула можно за один день пройти в такое место, где никогда не идет снег; за два часа дойдешь до такого места, где снега никогда не становится меньше, хотя иногда бывает и такое лето, что снега [и там] не остается. В Кабульской области говорят на одиннадцати или двенадцати языках: арабском, персидском, тюркском, могольском, индийском, афганском, пашаи, параджи, гибри, бирки, ламгани. Ни в какой другой области, насколько известно, не живет так много различных племен, говорящих на разных языках. Жаркую полосу от холодной полосы отделяет перевал Бадам-Чаилме. На кабульской стороне этого перевала выпадает снег, на курук-сайской и ламганатской стороне снег не идет. Миновав этот перевал, человек видит [совсем] другой мир: деревья — другие, травы — другие, животные — другие, нравы и обычаи у жителей — другие».
Умный и наблюдательный, он не преминул разоблачить обман местных муджавиров: «В тот год, когда я взял Кабул и Газни, разграбил Кохат, Банну, Дешт и страну афганцев, убил много народа и, пройдя через Дуки по берегу Аб-и Истада, пришел в город Газни, мне сказали, что в одном из селений Газни есть мазар, в котором могильный камень качается, едва лишь произнесут благословение пророку. Мы пошли туда и посмотрели: колебание камня было заметно. Позднее стало известно, что это хитрость муджавиров. Они приладили над могилой кольцо; всякий раз, как до кольца дотрагивались, оно качалось, и чудилось, что качается камень. Так людям, которые раньше никогда не садились в лодку, когда они сядут, кажется, что качается берег. Я приказал муджавирам встать далеко от кольца. Сколько ни повторяли благословений, движения камня замечено не было. Я велел сорвать кольцо и сделать над могилой купол; муджавирам было с угрозой запрещено так поступать». Поскольку нарушение приказа каралось смертью, муджавиры вынуждены были прекратить являть «чудеса». А разум Бабура был удовлетворен. Не нужно лишь думать, что Бабур был милостив к побежденным. То и дело он упоминает, как убивал и резал поднявших против него оружие. Когда ему пришлось на Бангаш, войско столкнулось с афганскими отрядами. «Между Кохатом и Хангу тянется долина; дорога идет по этой долине, с двух сторон которой высятся горы. Когда мы выступили и вошли в эту долину, то афганцы из Кохата и окрестных мест все собрались на горах по обеим сторонам долины, подняли боевые крики и начали шуметь. Малик Бу Са’ид Камари, который хорошо знал весь Афганистан и был проводником в этом походе, доложил: „Впереди, направо от дороги, стоит гряда гор. Если афганцы перейдут с этих гор на те горы, то мы сможем окружить их и захватить“. Бог помог, и афганцы, дойдя до этой гряды, поднялись туда. Я послал своих йигитов, приказав им тотчас же захватить перешеек между двумя горами; остальные воины получили приказ окружить афганцев со всех сторон. Когда мои воины подступили с той и с другой стороны, афганцы не смогли даже сражаться. Мы в одно мгновенье порубили их и захватили сто или пятьдесят афганцев; некоторых из них привели живьем, но от большинства принесли [одни] головы… Афганцы, когда не могут сражаться, приходят к своим врагам, держа в зубах траву, они как будто говорят: „Я — твой бык“. Этот обычай мы узнали там: бессильные сопротивляться афганцы пришли с травой в зубах. Тем, кого привели живыми, я тоже приказал отрубить головы; на стоянке из их черепов построили минарет… Наутро мы выступили и остановились в Хангу. Тамошние афганцы устроили на одной горной гряде сангар. |
