|
Он узнал, не ведаю откуда, что она любит роскошь и удовольствия, и так как он уже располагает значительным состоянием, то объявил мне, что хочет сначала соблазнить ее каким-нибудь ценным подарком и годовым содержанием в десять тысяч ливров. При равных условиях мне, может быть, стоило бы гораздо больше усилий выдать его, но справедливость присоединилась к дружбе в вашу пользу, тем более что сам я опрометчиво послужил причиной его страсти, введя его в ваш дом, и потому обязан предупредить последствия зла, причиненного мною". Я поблагодарил г-на де Т... за столь важную услугу и с такой же откровенностью признался ему со своей стороны, что характер Манон именно таков, каким представлял его себе Г... М..., то есть что слово "бедность" для нее нестерпимо. "Однако, - сказал я, - в тех случаях, когда дело идет лишь о большем или меньшем, я не считаю ее способной покинуть меня для другого. Я в состоянии обеспечить ее всем необходимым и рассчитываю, что мои средства будут расти изо дня в день. Боюсь лишь одного, - прибавил я, - как бы Г... М... не повредил нам, воспользовавшись тем, что знает место нашего пребывания". Господин де Т... уверил меня, что в этом отношении я могу быть спокоен; что Г... М... способен на какую-нибудь безрассудную выходку, только не на низость; что ежели бы он имел подлость повредить нам чем-нибудь, то он, де Т..., первый наказал бы его за это и тем искупил бы свою оплошность, принесшую нам несчастие, "Почитаю себя обязанным вам за такие чувства, - ответил я, - но зло уже было бы сделано, лекарство же от него весьма сомнительно. Благоразумнее всего предупредить беду, покинув Шайо, чтобы поселиться где-нибудь в другом месте". - "Да, - ответил г-н де Т..., - но трудно вам будет сделать это с необходимою быстротою; ибо Г... М... должен быть здесь в полдень; он сказал мне об этом вчера, что и побудило меня явиться в такой ранний час и сообщить вам о его намерениях. Он может приехать с минуты на минуту". Такие веские доводы заставили меня взглянуть на дело серьезнее. Полагая, что избежать посещения Г... М... уже невозможно, равно как невозможно, конечно, помешать ему открыть свои чувства Манон, я решил сам предупредить ее о намерениях нового моего соперника. Как я полагал, раз она будет знать, что мне известны предложения, которые он собирается ей сделать, и раз она выслушает их у меня на глазах, у нее хватит силы воли отвергнуть их. Я поделился своей мыслью с г-ном де Т..., который ответил мне, что дело это крайне щекотливое. "Согласен, - сказал, я, - но если вообще можно быть уверенным в своей любовнице, то привязанность ко, мне Манон является для меня самым веским основанием подобной уверенности. Разве только самые блестящие предложения могли бы ее ослепить, но, как я уже вам сказал, корыстолюбие ей чуждо. Она любит удобства жизни, но она любит и меня; при настоящем положении дел я не поверю, чтобы она предпочла мне сына человека, который засадил ее в Приют". Словом, я остался при своем решении и, отведя в сторону Манон, откровенно ей рассказал обо всем, что только что узнал. Поблагодарив меня за хорошее мнение о ней, она обещала так ответить на предложения Г... М..., чтобы у него пропала охота возобновить их в другой раз. "Нет, - сказал я ей, - не нужно раздражать его излишней резкостью: он может нам навредить. Но ты и без того знаешь, плутовка, - прибавил я, смеясь, - как отделаться от докучного или неудобного поклонника". Она задумалась, потом ответила: "У меня явилась восхитительная мысль, и я в восторге от своей выдумки. Г... М... - сын нашего злейшего врага: надо нам отомстить отцу не на сыне, а на его кошельке. Я выслушаю его, приму его подарки и одурачу его". "План хорош, - сказал я, - но ты позабыла, бедное дитя, что это тот самый путь, который привел нас прямо в Приют". Напрасно я рисовал ей всю опасность подобной затеи; она заявила, что дело только в том, чтобы принять меры предосторожности, и отвела все мои возражения. |
