Виссарион Белинский. История князя Италийского, графа Суворова Рымникского, генералиссимуса российских войск. Сочинение Н. А. Полевого
ИСТОРИЯ КНЯЗЯ ИТАЛИЙСКОГО, ГРАФА СУВОРОВА РЫМНИКСКОГО, ГЕНЕРАЛИССИМУСА РОССИЙСКИХ ВОЙСК. Сочинение Н. А. Полевого. Рисунки гг. Коцебу, Жуковского, Шевченки; гравировка на дереве, в Париже, гг. Andrews, Beste, Le Loire, и в С.-Петербурге, г-на Дерикера и др. Санкт-Петербург. В тип. «Journal de St.-Petersbourg». 1843. В 8-ю д. л. 336 стр.
Ни у кого нет столько противников и врагов, как у критики. Нет нужды объяснять, почему терпеть ее не могут некоторые сочинители: Крылов давно сказал, что «поддельные цветы дождя боятся»[1] . Но критику не жалуют многие и из читателей, – одни, смешивая ее с полемикою, на личностях, а не на деле основанною, другие – видя в ней вредную для успехов литературы острастку и возрождающемуся таланту и ревностному трудолюбию. Разумеется, ничего нет пошлее полемики, основанной на личностях; но полемика, основанная на живом убеждении, – душа всякой литературы, главнейший признак жизненности всякого нравственного существования. А что и в нее необходимо должны вкрасться личности, это доказывает только, что чистого золота не производит природа, но что оно достается с рудою и в гораздо меньшем количестве, нежели руда. Что же касается до вреда, какой наносит критика литературе, убивая юные и робкие таланты в самом начале их развития, – это решительно ложь. Не стоит и говорить о таланте, который так хил и слаб, так мало самостоятелен и самоуверен, что его можно убить одною критикою. Да и в наше время трудно кого-нибудь запугать критикою: к ней так все привыкли, что никто не боится ее; теперь ею нельзя застращать ни таланта, ни бездарности. Некоторые еще и за то не любят критики, что она мешает иным сочинителям находить в литературе верное и честное средство к обеспечению своего положения. «Какое вам дело, – говорят эти резонеры, – что книга плоха? но ее написал нежный супруг, примерный отец[2] , и она должна была бы послужить к благосостоянию сего счастливого семейства, если б вы не помешали своею критикою ее успеху в публике». – «А какое мне дело (отвечает критика), что книгу написал нежный супруг и примерный отец? – я имею дело не с ним, а с книгою, и мой долг сказать, что она плоха. Я готова, с своей стороны, отдать полную справедливость семейным и гражданским добродетелям сочинителя, охотно хвалю его за попечительность о его детях; а все-таки это не мешает мне, честной и знающей долг свой критике, сказать, что книжка его плоха. Я не мешаю этому нежному супругу и примерному отцу исполнять его обязанности к семейству: пусть же и он не мешает мне исполнять мою обязанность к публике – предостерегать ее от литературных козней и подобных карманных опасностей». Но все это нейдет к делу. Дело в том, что оконченная теперь изданием так называемая «История Суворова» есть жалкая и ничтожная компиляция, наскоро составленная из газетных реляций. В ней нет ни взгляда, ни мысли, ни даже порядочного рассказа. О промахах и частных недостатках стоит ли говорить там, где вся книга – промах?.. К тому же она писана для картинок, стало быть, она – заказ, а не свободное произведение ума, таланта и знания. Картинки в этой жалкой будто бы «Истории Суворова» – карикатуры, впрочем, без всякого злого умысла писанные на Суворова и на его подвиги. Словом, и текст и картинки – все из рук вон плохо. Бумага и печать не дурны, но обезображены пестротою безграмотно поставленных прописных букв. |
