| Это вело к тому, что фотиане прониклись глубоким уважением к Григорию Асвесте. Можно сказать, что фотиане жили преданиями, дошедшими до них от времен церковной деятельности Мефодия, а в чем они заключались, мы уже знаем. По своим отношениям к Мефодию партии игнатиан и фотиан сильно отличались одна от другой. Церковные партии, представляемые Тарасием и Никифором с их приверженцами, не любили льстить и угождать римским епископам. Эти партии стояли на стороне самостоятельности и независимости Византийской Церкви. Лишь партия меньшинства при них ждала какого–то «спасения» из Рима. То же было при Фотии. Фотий и фотиане холодно относились к папам, — они не заискивали перед римским первосвященником. Впрочем, это черта столь известная, что достаточно о ней лишь напомнить. В этом отношении какое громадное различие между игнатианами и фотианами! Не следует упускать из внимания и еще одну черту, отличающую фотиан от игнатиан. Фотий был человек замечательно образованный, а потому он горячо стоял за просвещение. Если сравним в этом отношении партии Игнатия и Фотия, то увидим, что разница между ними простиралась очень далеко. Игнатий часто оставался равнодушен к просвещению, частью даже преследовал его. Сторонник Игнатия Анастасий Библиотекарь не скрывает того, что Игнатий даже преследовал образование, прикрываясь побуждениями благочестивыми. Стоя на такой точке зрения, игнатиане даже ставили в упрек Фотию его ученость. Этим они, с одной стороны, свидетельствовали о том духе, какой господствовал у них, а с другой, ясно показывали, как много фотиане в этом случае отличались от игнатиан. Никита Пафлагонянин писал о Фотии: «Он не знал и не желал знать, что кто хочет сделаться в этом веке мудрым, должен сделаться юродивым, чтобы быть мудрым; он утвердил свой ум на нетвердом основании, на мирской мудрости и надменном разуме, воспитанном не во Христе». «Его образование сделалось для него руководителем ко всякому нечестию и всему соблазнительному». Много возникло известий относительно Фотия, в которых его ученость и образование рисуются в чертах крайне непривлекательных и которые сочинены лицами, враждебно расположенными к этому знаменитому патриарху. Едва ли можно сомневаться, что разность точек зрения на пользу и важность образования служила к обострению вражды между двумя партиями — игнатиан и фотиан. Наконец, кажется, следует сделать замечание и еще об одной черте, правда, не особенно важной, отличающей изучаемые нами партии. Игнатий находился в самых дружественных отношениях к византийским монахам, в частности к студитам; монахи, со своей стороны, платили благочестивому патриарху преданностью и готовностью ему служить. Далеко не в таких отношениях к монахам был Фотий. Было бы слишком много сказать, что он неприязненно смотрел на монахов, но он, во всяком случае, не был почитателем современного ему монашества и думал о необходимости разных реформ в монашестве, а о реформах может помышлять тот, кто сознает в известном учреждении недостатки, требующие исправления и врачевания. Монахи очень скоро поняли существенное различие Игнатия и Фотия в отношении к монашеству и отторглись от власти последнего, становясь на сторону первого. Это в особенности должно сказать о студитах — современниках Фотия — с их архимандритом Николаем. В среде студитов стали слышаться те же возражения против законности патриаршей власти Фотия, какие здесь же выставлялись некогда и против Тарасия и Никифора; студиты ставили в упрек Фотию то, что он возведен в сан епископский непосредственно из мирского звания. Гергенрётер замечает, что во времена патриарха Фотия «среди студитов живы были традиции, перешедшие еще от времен Платона и Феодора. И не одни студиты стали в натянутые отношения к патриарху Фотию». Мы сказали выше, что партия фотиан представляет собой возобновление, хотя и не совсем в чистом виде, тех партий, которые прежде составляли большинство, противодействовавшее меньшинству, под главенством Тарасия, Никифора и Мефодия. |
