Глаза были говорящие: они умоляли, звали, обещали, завораживали! Виктор помотал головой, стряхивая с себя невидимые чары этих зовущих неведомо куда глаз. Какие у неё глаза! В тихом омуте, как говорят… Чёрт! Заколдовала она его, что ли?

Колдовство продолжалось, чары не проходили, и Виктор присел на одеяло, на самый краешек, подальше от Люси. Мила во все глаза смотрела на подругу. Оказывается, у неё здесь знакомый яхтсмен, и она с ним на ты, и он ей улыбается… А на Милу даже не смотрит. Вот тебе на! В тихом омуте черти водятся.

«Гостеприимно» усадив оторопевшего Витю, Люся копалась в сумке, доставая из неё картонные молочные пакеты с упакованных в них пивом (оно и в самом деле не согрелось, бутылочки были запотевшие и морозно холодили ладони), воблу – две большие воблины с раздутыми от икры боками. Затем пришёл черёд салфеток и бумажных красивых тарелочек. Под конец, смущаясь и краснея, Люся извлекла из сумки позаимствованный в пансионатском буфете стакан.

– Так чего ж ты молчала – про пиво? – Мила пришла в себя и напустилась на подругу, но Люся её остановила.

– Если бы не молчала, его бы давно уже не было. Я сюрприз хотела сделать.

– И сюрприз удался! – заключил довольный Виктор, придвигаясь поближе к пиву. – Ого! У вас, я смотрю, «Миллер»? – Виктор даже присвистнул. – Молодцы, девчонки, разбираетесь. От него удовольствие в башку прёт, а мозги не туманятся. Мне вообще-то нельзя… Ладно. Сегодня можно, раз такое дело. За встречу.

Люсино сердце медленно таяло, как съеденная шоколадка – превратилось в озеро, перестало биться, замерло в непрестанно длящейся истоме… Она разбирается в пиве, Витя сидит с ней рядом и кажется не собирается уходить. У него загорелое лицо и синие весёлые глаза, которых он не сводит с Люси. И про тётку, назвавшую его буржуем, он давно забыл. Благодарю тебя, Господи! А я не верила…

Пиво оказалось ледяным (сумка стояла в тени, куда её поставила умница Люся) и очень вкусным. Вите достался стакан из буфета, а Люся с Милой по очереди отхлёбывали из Милкиного металлического стаканчика от термоса. Виктор вертел стакан в руке, разглядывая. Стакан был из толстого фигурного стекла, с квадратным толстеньким донышком, в котором сверкало, отражаясь, солнце.

– Ничего себе стаканчик, богемское стекло! – восхищённо присвистнул Виктор. – И не лень вам было из дома везти! И бутылки стеклянные. Тяжесть такую тащили!

Люся хотела сказать, что пиво в стекле совсем не такое, как из пластиковых бутылок, но не успела. Её опередила Мила, к которой вернулся дар речи. Лучше бы не возвращался…

– А мы не тащили! – брякнула Мила и победно посмотрела на Виктора. – Мы из буфета свистнули!

Виктор посмотрел на Милу, в глазах которой прыгали весёлые чёртики, и похлопал по плечу красную от смущения Люсю.

– Да не переживай ты так, всё нормально. Молодцы, девочки! С вами не соскучишься…

К пиву Люся взяла две воблины, и теперь вертела их в руках, не зная, как разделить на троих. Виктор легко решил проблему: отломив голову и мигом сняв с рыбины шкурку, ухватил её обеими руками за хвост и разломил вдоль хребта пополам. После чего повторил ту же нехитрую операцию с каждой частью, разделив на полоски. Из каждой воблины их получилось четыре, а всего восемь: четыре спинных и четыре рёберных, которые Виктор разломил на аккуратные кусочки. Икру он тоже разломил на куски. Взял бумажную тарелочку, привезённую Люсей, и разложил угощение аппетитной горкой (икру – в середину).