|
Одежда Франклина подчеркивала замечательную демократичность нынешнего образования: чтобы разбираться в греческой архитектуре, вовсе не надо быть надутым профессором в стоячем воротничке. — Вечер Знакомств в восемь, — сказал Франклин. — Пойду-ка я поработаю пару часиков, чтоб завтра утром выглядеть прилично. — Ты же повторял это выступление много раз? — Триция слабо надеялась, что он останется, с ней на палубе, когда они будут выходить в Венецианский залив. — Стараюсь менять каждый год. Иначе становишься однообразным Он легонько тронул ее за руку и пошел вниз. На самом деле его вступительная речь завтра в десять должна была быть точно такой же, как и в предыдущие пять лет. Единственное отличие — единственное нововведение, спасающее Франклина от однообразия, — состояло в том, что там будет Триция вместо… как же звали ту последнюю девушку? Но он любил создавать иллюзию подготовки своих лекций заранее, и он спокойно мог отказаться от удовольствия в очередной раз наблюдать отплытие из Венеции. Она и через год никуда не денется, разве что еще на сантиметр-другой уйдет в воду, да розовая ее физиономия еще чуток обшелушится, как у него. Стоя на палубе, Триция глядела на город, пока колокольня Св. Марка не превратилась в огрызок карандаша. С Франклином они познакомились месяца два назад — тогда он выступал в телепередаче, где на третьих ролях участвовала и она. Они спали вместе несколько раз, пока немного. Девушкам из своей квартиры она сказала, что уезжает со школьным другом; если все пойдет хорошо, она откроет правду, но сейчас Триция опасалась сглазить. Франклин Хьюз! И до сих пор он был по-настоящему внимателен, даже позаботился наделить ее кое-какими номинальными обязанностями, чтобы уж ей не выглядеть просто подружкой. Очень многие на телевидении казались ей чуточку фальшивыми — обаятельными, но не совсем честными. Франклин был в жизни такой же, как на экране: открытый, веселый, готовый поделиться с тобой своими знаниями. Ему можно было верить. Телевизионные критики подшучивали над его одеждой и пучком волос на груди, где расходилась рубашка, а иногда и над тем, что он говорил, но это была обыкновенная зависть — пусть бы они попробовали выйти на публику и выступать, как Франклин, посмотрела бы она на них! Сделать так, чтобы это выглядело естественно, объяснил он ей за их первым совместным завтраком, вот что самое трудное. Другой секрет в телевидении, сказал он, это знать, когда умолкнуть и предоставить картинкам работать за тебя — «надо нащупать тот тонкий баланс между словом и изображением». Про себя Франклин надеялся на высшую честь: «Сценарий, текст и постановка Франклина Хьюза». В мечтах он иногда проигрывал съемку гигантской пешей экскурсии по Форуму, от арки Септимия Севера до храма Весты. Вот только не мог решить, куда девать камеру. Первый этап путешествия, на юг по Адриатике, прошел, в общем-то, как всегда. Был Вечер Знакомств, где команда оценивала пассажиров, а пассажиры осторожно присматривались друг к другу; была вводная лекция Франклина, на которой он польстил аудитории, энергично открестился от своей телевизионной славы и заметил, как приятно обращаться к обычным людям, а не к стеклянному глазу и оператору с его окриками: «Маковку в кадр, а ну еще разок, лапка!» (техническая подробность должна была остаться непонятой большинством слушателей, на что и рассчитывал Франклин: пусть себе относятся к ТВ чуть свысока, но не думают, будто это занятие для идиотов); а потом была еще одна вводная лекция Франклина, столь же необходимая, в которой он объяснил своей ассистентке, что главная их задача — хорошо провести время. Понятно, ему надо работать — будут периоды, когда ему скрепя сердце придется торчать в каюте со своими записями, — но вообще им стоит смотреть на это как на двухнедельные каникулы вдали от паршивой английской погоды и всех этих нападок исподтишка в телецентре. |
