|
Мистер Полли ездил то быстро, то медленно и всегда с таким видом, будто он ищет что-то очень важное, чье отсутствие хотя и не нарушает очарования весны, но делает ее чуточку менее волшебной. Иногда он бывал так безумно счастлив, что пел или насвистывал что-нибудь; иногда его охватывала легкая грусть, но от нее не болело сердце. Его диспепсия под действием свежего воздуха и физических упражнений прошла; и было так приятно гулять вечерами с мистером Джонсоном по саду и обсуждать планы на будущее. У Джонсона было полно всяких идей. Более того: мистер Полли неплохо изучил дорогу в Стэмтон — новый пригород Исвуда, и как только ноги у его велосипеда достаточно выросли, он, покорный закону неизбежности, устремился в дальнюю улочку Стэмтона, где проживали в одном из маленьких домиков сестры Ларкинс.
Там его встретили с необычайным восторгом. Улица, на которой жили Ларкинсы, была узкой и грязной, — небольшой тупичок, по обеим сторонам которого лепились крохотные домики с полукруглыми окнами, коричневыми облезлыми дверями и черными дверными молотками. Он приставил свой новенький велосипед к окну, постучал и стал ждать; в черном саржевом костюме и новой соломенной шляпе он чувствовал, что производит приятное впечатление человека процветающего. Дверь отворила кузина Мириэм. На ней было голубое ситцевое платье, придававшее ее смуглой коже теплый оттенок, и хотя вот-вот могло пробить четыре часа пополудни, рукава ее платья, как бывает, когда в доме уборка, были закатаны выше локтя, открывая довольно тонкие, но приятной формы загорелые руки. Воротничок платья был расстегнут, и наружу стыдливо выглядывала хорошенькая, кругленькая шейка. Какой-то миг она смотрела на него подозрительно и даже враждебно, потом в ее глазах вспыхнула радость: она узнала мистера Полли. — Боже мой! — воскликнула она. — Кузен Альфред! — Приехал навестить вас, — сказал мистер Полли. — Ах, в каком же виде вы нас застали! Секунду они стояли, глядя друг на друга, пока Мириэм приходила в себя от такой неожиданности. — Любознательный пилигрим, — сказал мистер Полли, показывая на велосипед. По лицу Мириэм не было заметно, что она оценила остроумие мистера Полли. — Одну минуточку, — произнесла наконец она, придя, видимо, к какому-то решению. — Пойду скажу маме. И с этими словами захлопнула дверь перед носом озадаченного мистера Полли, оставив его на улице. «Мама!» — донеслось из-за двери, затем послышались частые слова, смысл которых мистер Полли не уловил. И Мириэм появилась вновь. Казалось, она исчезла на секунду, но и этого было достаточно, чтобы навести некоторый порядок в туалете: руки спрятались в рукава, фартук исчез, мило сбившаяся прическа слегка подправлена. — Я вовсе не хотела оставлять вас за дверью, — сказала она, выходя на крыльцо. — Просто надо было сказать маме. Как поживаете, Альфред? Вы чудесно выглядите. А я и не знала, что вы умеете ездить на велосипеде. Это новый велосипед, да? Она потрогала руль. — Какой красивый! Но вам, наверное, трудно держать его в чистоте? До слуха мистера Полли доносились чьи-то быстрые шаги в коридоре, и весь дом, казалось, наполнился возней, приглушенной, но энергичной. — Он ведь покрыт лаком, — ответил мистер Полли. — А что в этой маленькой сумке? — спросила Мириэм и, не дождавшись ответа, перескочила на другое: — У нас сегодня ужасный беспорядок. Сегодня моя очередь убирать. Не могу похвастаться, что я какая-нибудь там необыкновенная чистюля, но время от времени я люблю перевернуть вверх дном весь дом. Они ведь никто пальцем о палец не стукнут… Если бы я дала им возможность… Вы должны, Альфред, принимать нас такими, какие мы есть. |
