|
Они хотели убедить зрителей, что их сражение — это происшествие, заслуживающее серьезного внимания общественности. Они хотели доказать, разъяснить, убедить, что их действиями руководила необходимость. Мистер Полли считал, что, сунув ногу в бак для мусора, он совершил самый благородный и честный поступок во всей своей жизни, а мистер Распер, в свою очередь, был уверен, что трепка, какую он задал мистеру Полли, была единственным безупречным и волнующим действием в его до сих пор ничем не примечательной жизни. Но и тому и другому было ясно, что они легко станут посмешищем в глазах людей, если не будут осторожны в выражениях и переступят хотя бы на волосок ту грань, которая отделяет доблестных, гордых мужей от жалких драчунов.
Мистер Чаффлз, зеленщик, о котором ходила дурная молва, подойдя к окружавшей противников толпе, молча, как и подобает существу отверженному, с печальным, серьезным и сочувствующим лицом поднял велосипед мистера Полли. Мальчишка-рассыльный из лавки Гэмбелла, следуя доброму примеру, поставил на место ведра и бак для мусора. — Он — щелк, — он сам должен все убрать! — протестовал мистер Распер. — Из-за чего поднялся скандал? — спросил мистер Хинкс, в третий раз легонько встряхивая мистера Распера. — Он вас оскорбил, обозвал как-нибудь? — Я просто наехал нечаянно на его ведра. С каждым может случиться, — сказал мистер Полли. — А он выскочил из лавки и давай меня душить. — Оскорбление — щелк — словом и действием! — возмущался Распер. — Это он оскорбил меня действием, — заявил мистер Полли. — Подшиб — щелк — ногой бак для мусора. — Разве это не оскорбление действием? — спрашивал мистер Распер. — Хватит! — сказал мистер Хинкс. — Как некрасиво они оба себя ведут, — вздохнул мистер Чаффлз, втайне радуясь, что на этот раз не он, а другие преступили моральные устои общества. — Кто-нибудь видел, как все началось? — спросил мистер Уинтершед. — Я все видела. Я как раз в это время стояла у окна, — вдруг вмешалась в разговор миссис Распер, появившись на пороге и оглушая толпу мужчин и мальчишек пронзительным визгом. — Если нужен свидетель, лучшего свидетеля не найти. Я надеюсь, что имею право рассказать о том, как пострадал мой муж. На моих глазах он вышел из лавки и очень вежливо обратился к мистеру Полли, а тот как соскочит со своего велосипеда и прямо на наши ведра, а потом как ударит головой мистера Распера в живот. А мой муж только что пообедал, и здоровье у него не ахти какое. Я чуть было не стала звать на помощь. Но тут Распер, это я должна признать, задал такую взбучку нахалу… — Ну, я, пожалуй, пойду домой, — прервал ее мистер Полли, почувствовав, что англо-японские тиски, сжимавшие его, ослабли, и протянул руки к велосипеду. — В другой раз неповадно будет наезжать на чужие ведра, — сказал мистер Распер с видом человека, преподнесшего хороший урок своему ближнему. Дальнейшие события разворачивались на фоне нескончаемых свидетельских показаний миссис Распер. — Я подам на вас в суд за оскорбление действием, — проговорил мистер Полли, готовый увести свой велосипед с поля битвы. — И я — щелк — тоже! — ответил мистер Распер. — Это ваш? — спросил кто-то, протягивая мистеру Полли воротничок. Мистер Полли потрогал шею. — Кажется, мой. Где-то еще должен быть галстук. Какой-то мальчишка вручил мистеру Полли перепачканную полоску голубой материи в горошек. — Из-за таких, как вы, человек не может быть спокоен за свою жизнь, — заметил мистер Полли. |
