|
Вздрогнув от разочарования, я подумала, что лишилась последнего шанса, упомянув накануне о Суриане, моей молочной сестре. Она стала женой лорда Алессана и вскоре погибла – необъезженный скакун сбросил ее наземь. – Потеря лорда Алессана еще так свежа… – сказала мать. – Вряд ли он захочет увидеть твое лицо. – Но он никогда не видел моего лица, – запротестовала я. – Суриана была моей лучшей подругой. Ты знаешь, сколько писем прислала она мне из Руата! Будь она жива, я стала бы для нее самой желанной гостьей! – Но она лежит в земле, Нерилка, уже целый Оборот, – холодно напомнила мне мать. – Лорд Алессан должен выбрать себе невесту. – Неужели ты всерьез полагаешь, что одна из моих сестер может привлечь внимание Алессана… – начала я. – Имей же гордость, Нерилка! Хотя бы ради своего рода, – голос матери стал сердитым. – Форт – старейший из холдов Перна, и не одно из благородных семейств не… – …не захочет взять безобразных дочерей Форта, уродившихся в этом поколении. Ты слишком поспешила с замужеством Сильны. Она была единственной хорошенькой среди нас. – Нерилка! Это возмутительно! Будь ты еще девчонкой, я бы… Она сердито вскинула на меня глаза, в которых я узрела свою дальнейшую судьбу. – Так как я остаюсь, то мне, вероятно, придется опять проследить за омовением слуг… Я получила большое удовольствие от выражения, появившегося на ее лице; несомненно, она собиралась высказать именно эту мысль, – воздав, тем самым, за мою дерзость. – Что ж, горячая вода и мыльный песок пойдут им на пользу… А когда ты покончишь с этим, займись очисткой ловушек для змей в дальних проходах! – Она вытянула палец, покачивая им у меня перед носом. – Я нахожу, Нерилка, что твое поведение не слишком подходит для почтительной дочери. Надеюсь, что к моему возвращению, твои манеры станут лучше… иначе, предупреждаю тебя, дело не ограничится капканом для змей! И если тебе недостаточно моих слов, то буду вынуждена обратиться к отцу! – Засим я была отпущена, покинув ее с покрасневшим от раздражения лицом. Я переступила порог ее покоев с гордо поднятой головой, но угроза пожаловаться отцу была не из тех, которыми стоило пренебречь. Его рука с одинаковой суровостью карала и самого старшего и крепкого и самого юного из нас. Безжалостно загнав наших работников в бассейны с горячей водой и свирепо намыливая спины тех, чье усердие не соответствовало моему настроению, я снова обдумала разговор с матерью. Я уже сожалела о своей вспыльчивости – по нескольким причинам. Вероятно, мои шансы попасть на другую Встречу в этот Оборот упали до нуля; к тому же, я огорчила матушку. Была ли она виновата в том, что ее дочери уродились столь некрасивыми? В свои пятьдесят она выглядела великолепно привлекательная женщина, несмотря на почти непрекращающуюся беременность, результатом которой явились девятнадцать живых и здоровых отпрысков. Толокамп тоже считался видным мужчиной, рослым, сильным и, несомненно, мужественным – банда из Форт холда, как нас прозвали юные насмешники из Цеха арфистов, не была его единственным творением. Меня безмерно раздражало, что все мои сводные братья и сестрицы имели куда более приятную внешность, чем единокровные – если не считать Сильмы, моей старшей сестры. Все мы – и чистой крови и полукровки – были рослыми и крепкими; комплимент, скорее лестный мужской, чем женской половине потомства лорда Толокампа. Возможно, я погорячилась, оценивая внешность родных сестер – Лилла, наша младшая (ей исполнилось только десять Оборотов) обладала более тонкими чертами, чем остальные девочки и со временем могла стать очень хорошенькой. Однако я считала положительным расточительством, что все мальчишки – Кампен, Мостар, Тескин, Галлен и Джесс, – имеют такие длинные густые ресницы, тогда как наши были скорее жидкими; что у них большие темные глаза – в то время как наши, не столь яркие, выглядели почти водянистыми; наконец, им достались великолепные прямые носы – а мой собственный скорее напоминал клюв. |
