Воздух разорвал грохот, экипаж тряхнуло так, что Лийриша упала и едва успела подхватить скатившуюся дочь. Экипаж завалился набок, в животе ёкнуло, и женщина почувствовала, что они летят вниз.

Мариш и Юдриш осматривались с одинаковой подозрительностью. Пушистые ельники очень подходили для засад: в мохнатых лапах удобно спрятаться, а густой смоляной запах перекроет то, что не смогли перекрыть амулеты. Им ли это не знать.

Но Мариша беспокоило что то ещё. То ли это засевшее внутри городское волнение, то ли усталость и не до конца утихшее бешенство из за пропажи Лоэзии, но дворецкому всюду мерещились подозрительные тени и засады. А теперь и вовсе казалось, что пахнет кровью. Он провёл ладонью под носом: в последнее время его мучили кровотечения. Но было чисто.

– Что то зябко мне, – признался Юдриш, поведя плечами. – Помнится, мы в подобном местечке лет пятьдесят назад Рыло поджидали.

– Не помню такого, – недовольно поморщился Мариш, направляя коня к мосту.

– Или Морда его звали? Э э э, дай боги памяти…. Не Морда. Харя?

Что то такое забрезжило в памяти Мариша, и он неохотно предположил:

– Лицо?

– О, точно! А я ещё думаю, что как то поприличнее оно звучало…

БАХ!!!

Деревянный наст подбросило вверх, и Мариша выкинуло обратно на берег. Дико заржавшая лошадь завалилась на бок, придавливая дворецкого. До слуха донёсся жуткий, леденящий кровь треск, истерические взвизги запряжённых лошадей, а затем и отчаянный женский крик, и чуть позже сильный всплеск где то внизу и грохот сталкивающихся льдин. Дворецкий змеёй вывернулся из под лошади и на четвереньках бросился к мосту.

Глава 8. Условие тёмного

В глазах потемнело, когда он увидел внизу, среди льдин, боком уходящий под воду чёрный экипаж. Одна из лошадей с неестественно вывернутой головой покорно позволяла утягивать себя вниз, а вторая, живая, отчаянно боролась, пытаясь выплыть, но тонущий экипаж утягивал её в воду. Лишь секунду спустя Мариш понял, что это не тот экипаж, и пополз по остаткам моста вперёд. До слуха донеслись взвизги лошадей, ещё один женский крик, в котором Мариш узнал служанку, и его сердце наполнила отчаянная надежда.

От взрыва мост переломился, но если дальняя его половина сразу ухнула в реку вместе с первым экипажем, то ближняя провисла вниз. Наст под задними колёсами проломился, и экипаж повис, зацепившись за балку. Но внизу бились лошади, и карета могла сорваться в бурлящую реку в любой момент. Возница, слетевший с козел, успел схватиться за упряжь и сразу же вытащил нож. Несколько секунд потребовалось, чтобы перерезать ремни, и вот он вместе с лошадьми полетел в реку. Экипаж опасно качнулся, задние колёса провернулись, едва не соскочив, но ещё несколько досок проломилось, балка скользнула ещё ниже, под самое днище, и карета всё же удержалась.

– Лоэзия! – заорал Мариш, лихорадочно осматривая оставшуюся часть моста. – Ты жива? Не шевелись! Только говори!

– Мы живы, господин, – раздался плачущий голос служанки. – Господин… господин, спасите нас!

– Не двигайтесь!

Выпустив когти, Мариш, цепляясь за доски и балки, полез вниз. Чуть позже к нему присоединился запыхавшийся Юдриш (испугавшаяся взрыва лошадь унесла его прочь почти на двести саженей), а оборотни наверху начали собирать верёвки, обвязывать их вокруг деревьев и сбрасывать концы вниз.

– Стой!!! Стой!!! Сто о о о о ой!!!! – сопровождаемая оглушающим воплем, с пригорка скатилась дребезжащая телега. На облучке сидел вытаращивший от страха глаза мужик со всклоченной бородой, а за его спиной – две зажмурившиеся бабоньки, что есть сил обнимавшие тюки с добром.

Взбесившаяся лошадь резко остановилась, телега завернулась слегка боком, вынуждая своевольное животное повернуться.