— Как тебя кличут? — спросил отец.

— С утра звали Глория Купер. А тебя?

— Уильям Йейтс.

— Как поэта?

— Иначе пишется.

Мама рассказывала, что сразу же мысленно прикинула: Глория Йейтс. Звучит неплохо, решила она.

— Мы раньше не встречались, Глория Купер?

— Думаешь, ты смог бы меня забыть?

— Уела. А чем ты занимаешься, когда не танцуешь?

— Я стюардесса в «Аэр Лингус».

Отец помолчал и сделал пируэт. Он был сражен.

— Вон как, стюардесса?

Обычно его партнерши оказывались кондитершами или студентками педучилища. Одна девица сказала, что собирается в монастырь, и отец выронил сигарету изо рта. Другая ответила, что от его вопросов веет нафталином, и он, процедив: «А, ну пока», бросил ее посреди «Ответь мне» в проникновенном исполнении Фрэнки Лэйна.

— И как ты заполучила такую работу?

— Подала заявление.

— Лихо.

— А ты чем занимаешься?

— Я актер.

— Где тебя можно увидеть?

— Ты смотрела «Отныне и во веки веков»?

— Фильм?

— Ну да.

— Конечно. Он шел в «Адельфи».

— Так вот в нем я не снимался.

Мама рассмеялась:

— А где ты снимался?

— Пока нигде. Но когда-нибудь снимусь.

— Ну а сейчас-то где работаешь, Берт Ланкастер?

— Кладовщик табачного склада «Плэйерс» на Торговом причале.

— Значит, сигареты получаешь бесплатно?

— Со скидкой.

— Ты остряк.

— А иначе нельзя.

Об их первой встрече мама больше ничего не рассказывала, только добавляла, что отец испросил разрешения заглянуть к ней в следующий вторник, и она не без гордости ответила, что дома будет не раньше семи, поскольку рейс из Чампино прибывает в пять; отец улыбнулся, потом рассмеялся и покачал головой, словно гадая, стоит ли вообще ввязываться в эту историю.

Через полгода они сговорились о свадьбе и вскоре обвенчались в церкви Благословенного Таинства на Бэчелорз-Уок, фуршетом отметили событие в отеле «Сентрал» на Эксчекер-стрит, затем взяли такси и рванули в аэропорт к парижскому рейсу. В самолете, рассказывала мама, она увидела, как две знакомые стюардессы вводят новенькую в курс дела, и ее охватила печаль, словно пришло понимание, что, возможно, она совершила непоправимую ошибку.

— Ты скучала по небу? — как-то спросил я маму, которая с тех пор не покидала Ирландию и лишь однажды в семьдесят восьмом вместе с Ханной слетала ко мне в Рим.

— Конечно, скучала, — огорченно поежилась мама. — Но я поняла, чего лишилась, когда уже ничего не изменишь. Так оно всегда и бывает, правда?

Маленький Катал появился через полтора года после Ханны. Мне уже стукнуло четыре, и по поведению родителей я смекнул, что братец стал не вполне желанным сюрпризом. Надо было выплачивать ипотеку, а работа на табачной фабрике не сулила золотых гор. Однако пару лет мы впятером кое-как перебивались, пока отец не решил бросить фабрику и добиться успеха на актерском поприще.

Никто не ведает, откуда в нем взялась тяга к лицедейству.