|
— Что, Клемантинка, сладко? — хохотали одни, видя, как «беспутная» вертелась от боли. — А сколько, братцы, эта паскуда винища у нас слопала — страсть! — прибавляли другие. — Ваше я, что ли, пила? — огрызалась беспутная Клемантинка, — кабы не моя несчастная слабость да не покинули меня паны мои милые, узнали бы вы у меня ужо, какова я есть! — Толстомясая-то тебе небось прежде, какова она есть, показала! — То-то «толстомясая»! Я, какова ни на есть, а все-таки градоначальническая дочь, а то взяли себе расхожую немку, что на постоялом дворе собой торговала! Призадумались глуповцы над этими Клемантинкиными словами. Загадала она им загадку. — А что, братцы! ведь она, Клемантинка, хоть и беспутная, а правду молвила! — говорили од-ни. — Пойдем, разнесем толстомясую! — галдели другие. И если б не подоспели тут будочники, то несдобровать бы «толстомясой», полететь бы ей вниз головой с раската! Но так как будочники были строгие, то дело порядка оттянулось, и атама-ны-молодцы, пошумев еще с малость, разошлись по домам. Но торжество «вольной немки» приходило к концу само собою. Ночью, едва успела она сомк-нуть глаза, как услышала на улице подозрительный шум и сразу поняла, что все для нее кончено. В одной рубашке, босая, бросилась она к окну, чтобы, по крайней мере, избежать позора и не быть посаженной, подобно Клемантинке, в клетку, но было уже поздно. Сильная рука пана Кшепшицюльского крепко держала Бесплатный ознакомительный фрагмент закончился, если хотите читать дальше, купите полную версию
|
