— Кыш! — И машет рукой в мою сторону, как будто я собака, которую он пытается отогнать. Он способен управлять Ужасом одной рукой, а это означает, что он самый сильный человек на земле. В конце концов я сдаюсь и бегу прятаться в шкаф, сердце мое неистово колотится. Я слышу рев Чудовища у дверей шкафа, но за мной оно не гонится. Наверное, плохо видит, потому что у него всего один глаз. Тем не менее я не знаю, как хорошо оно слышит, а у меня так громко колотится сердце! Я сосредоточенно пытаюсь унять сердцебиение, и вскоре рев Чудовища становится все тише и тише. Понятно, оно ушло искать кошек в другую комнату.

Решаюсь выползти из шкафа, только когда больше не слышу его рыка. Кажется, ни одна из коробок Сары не пострадала, хотя все находится не на своих местах.

Я долго сижу в своей комнате наверху, припав к полу, так долго, что в окна уже заглядывает закатное солнце — так бывает, когда скоро стемнеет. На лестницу меня в конечном итоге выманивает запах готовящегося на плите мяса.

Осторожно пересекаю гостиную и столовую. На кухне витает такой манящий аромат, что я не знаю, что с собой делать.

Обычно я полностью управляю своими действиями, но сегодня воля мяса сильнее моей. Оно использует свой запах, чтобы вытащить меня прямо к плите и удерживать там, — и я не могу противиться его желаниям, как бы ни старалась.

Поэтому я сворачиваюсь калачиком у плиты и забываюсь полусном. Хочу хотя бы немного оставаться настороже, потому что, как только мясо достанут из духовки, я намерена потребовать у Лауры с Джошем свою порцию. В противном случае я не получу ничего, как происходит с омлетом.

Я думала, что смогу описывать вокруг еды круги, пока она не приготовится, — так подсказывали мне инстинкты. Но оказалось, я ничего не получу. Потому что, как только родные Джоша наконец переступили порог нашей квартиры, меня силой, можно даже сказать, грубо выставили с кухни.

Родные Джоша — это его мать и отец. В реальной жизни я еще никогда не видела таких старых людей (только по телевизору). Они приехали на машине из места, которое называется Нью-Джерси. Приехала также сестра Джоша со своим потомством: маленькой девочкой и мальчиком еще меньше. Я еще никогда не видела близко таких маленьких людей (только по телевизору). Они приехали на поезде из Вашингтон-Хайтс. Я это знаю потому, что, когда Джош открывает входную дверь, все гости веселятся, так как оказались у двери в одно и то же время, хотя приехали из разных мест.

— Хаг Песах, — произносит Джош и целует всех в щеку. Потом говорит маленькой девочке и мальчику: — Это означает «Счастливого Песаха» на иврите.

Маленькая девочка отвечает:

— Я знаю. — Да таким тоном оскорбленного самолюбия, что на мгновение мне кажется, что она мне понравится. — Нас учат ивриту в школе. На самом деле, — добавляет она, — нужно говорить: «Хаг Песах самеах».

— Своевременное замечание, — в голосе Джоша сквозит восхищение. — Постоянно забываю, какие в наши дни умные десятилетние дети.

Я понимаю, что эта девочка похожа на меня — люди недооценивают ее умственных способностей только потому, что она маленькая. Но когда они с мальчиком проходят мимо кухни и замечают, что я сторожу еду, они взвизгивают:

— Ой, коте-е-енок! — А потом оба бегут ко мне с распростертыми руками, не оставляя Джошу возможности представить нас как следует. И когда я поворачиваюсь и бегу от их объятий, эти маленькие негодники бросаются за мной! Я прячусь как можно быстрее под диван. Оба преследователя опускаются на колени, суют ко мне свои маленькие ручонки, которые пахнут соком и чипсами, и пытаются схватить меня за хвост или вырвать клок шерсти!

Я настолько изумлена их ужасающими манерами (неужели никто не потрудился ничему научить этих детенышей?), что мне больше ничего не остается, кроме как шипеть и бить их когтями по рукам.