А сам я — «дитя любви», как утверждает тетя Фея. Когда мама закончила учебу — она выучилась на юриста, — то пошла работать в адвокатскую контору.

И никому не рассказывала, чем же она занимается в свободное время, — опять же со слов тети Феи. Только в один прекрасный день объявила матери, тете и сестрам, что ждет ребенка. На вопрос, от кого ребенок, мама ответила:

— Не имеет никакого значения! Это мой ребенок! И я хочу его родить!

Тете Фее мамин ответ кажется таким невозможно прекрасным, что у нее до сих пор глаза на мокром месте, когда она про него вспоминает. Ты можешь этим гордиться, говорит она.

И еще кое о чем надо упомянуть, если рассказывать о нашей семье. Бабушка до сих пор продолжает дело прадедушки — держит магазин нижнего белья. Правда, особой прибыли он не приносит. Тетя Труди работает в какой-то фирме руководителем отдела. У тети Лизи — косметический салон. Но и на нем много не заработаешь. А мои сестры учатся. Дорис будет учительницей математики. Андреа идет по маминым стопам и учится на юридическом. И если бы у нас не было тети Феи, мы бы финансово загнулись, потому что тетя Фея получила в наследство от прадедушки три доходных дома. Она сдает квартиры, и денег у нее всегда полная кубышка. И часть их она с удовольствием тратит на нас.

Глава 3,

в которой я подслушиваю разговор, заставляющий меня залезть в энциклопедию, и в результате прописываю себе длительный отдых для раздумий в тишине и покое

После гневной отповеди Дорис мне уже не захотелось возвращаться в гостиную к семейству. Я отправился на кухню, намазал себе четыре бутерброда с салом и сделал чаю. И удалился с бутербродами и чайником к себе в комнату. Я поставил играть «Девяносто девять воздушных шаров» и запер дверь, чтобы никто не проник в мои владения и не прикрутил громкость до «умеренной».

Я долго сидел за письменным столом и мастерил из своих объявлений кораблики и самолетики. В голове было совсем пусто. Время от времени я вспоминал о завтрашней контрольной по математике, но поскольку был совершенно уверен, что за один вечер Дорис не сможет вложить в мою голову знания, которые на протяжении недель оставались для меня темным лесом, то и не стал просить ее о помощи.

Пару раз на ум приходили кино и Солянка, и ее рука, которую она пристраивала то тут, то там на моем теле.

И вспомнилась пара ее дебильных замечаний о фильме. Дело ведь даже не в том, что Улли мне не нравится внешне. Меня выводит из себя то, какая она внутренне. Все, о чем Солянка радуется и горюет, что за чушь она с умной миной выдает, какие заявления из себя исторгает — от этого просто волосы дыбом на голове встают! Ума у нее ни на грош!

Пару раз, пока я складывал самолетики, в мою дверь барабанили. Подозреваю, это была мама, но точно не знаю: Нена на пластинке заливалась громко, и голос, орущий что-то из-за двери, я слышал не слишком хорошо. А может, это была тетя Лизи. У нее с мамой — голоса-близнецы.

Сложив все объявления в бумажные фигурки, я выкинул их в корзину для бумаг и выключил проигрыватель. А потом решил пойти в ванную. Я пользуюсь «нижней ванной», которая на первом этаже. Но за дверью нижней ванной журчала вода, и кто-то громко сопел и фыркал. Тогда я отправился в «верхнюю ванную», которой пользуются бабушка и тетя Фея.

На полпути на второй этаж я вдруг застыл на лестнице. На втором этаже нашего дома, прямо рядом с лестницей, находится «Синяя гостиная».