|
Почему кукуруза в «Рассвете» уродилась лучше, чем в «Ленинском пути»? Когда сеяли, как, какими семенами? Как обрабатывали посевы? Как, как… Вот чем надо делиться друг с другом. А не докладывать: засеяли столько-то и столько-то и обязуемся засеять к такому-то столько-то. Другим от того не легче, что вы засеяли. Мы просим всех, кто имеет какой-то полезный опыт, поделиться этим опытом с другими. И обсудить его. Каждую крупицу опыта вложить в общий котел. Речей не нужно. Считайте, что у вас агросеминар…
Анна озадачила приглашенных Некоторые пытались было доложить… о готовности к севу. Анна оборвала их. — Вы это потом доложите. Лично мне, в кабинете. Она не позволяла рапортовать. Она завела агрономический разговор. Хороша у вас кукуруза? А как лунку делаете? По скольку зерен кладете? Как заделываете? Объясните, объясните другим… Жуков тоже вошел во вкус разговора. Анна советовалась с ним перед совещанием, изложила ему свой план беседы. Он жался, но согласился. А потом увлекся, стал спрашивать, рассказывать, где что видел… «Вы записывайте, — твердила Анна собравшимся. — Не надейтесь на память. Потом расскажете дома В бригадах. В звеньях. Учитесь! Учитесь друг у друга…» Получился деловой разговор. Люди не пошли даже обедать. Порядок нарушился. Спорили, расспрашивали, ссорились. Но это были добрые ссоры… Когда все разъехались и они остались втроем, Анна, Щетинин и Жуков, она, сама не доверяя себе, с беспокойством обратилась к обоим: — Получилось? — Поживем — увидим, — осторожно ответил Жуков. — Непривычно, — пожаловался Щетинин. — Будет нам от Ивана Степановича. Анне и самой было непривычно, но на этот раз она готова была спорить с Тарабриным. Он вернулся на пятый день. Сводку о ходе сева ему передавали в Пронск ежедневно, но никто не осмелился сказать, что на этот раз сев проходит без уполномоченных. Тарабрин узнал об этом по возвращении. Он явился утром в райком, прошел к себе и только тогда вызвал Гончарову. — Что это вы тут без меня натворили? — Но ведь сев идет не хуже, чем в прошлом году, Иван Степанович. — Почему не послали уполномоченных? Анна набралась решимости. — Целее будут. Тарабрин вспыхнул. — Оторвали полеводов от сева. Устроили какой-то семинар… — Но ведь так лучше, Иван Степанович. Я сама агроном… Он сухо поглядел на Анну. — Здесь вам не сельхозотдел. Здесь райком, и вы прежде всего партработник. — Иван Степанович… — Вам было сказано? — Я все взвесила, прежде чем принять решение. Тарабрин откинулся на спинку кресла. — Анна Андреевна, я задам вам лишь один вопрос: кто здесь первый секретарь — вы или я? Анне не хотелось ответить так, как хотелось Тарабрину. Не хотела она отвечать, как школьница, что, мол, вы, конечно, а я только старалась… — А я здесь что — пешка? — вызывающе ответила Анна. — Я вас уважаю, Иван Степанович, но ведь и я тоже. — Я вас слушаю, слушаю, — холодно произнес Тарабрин. — Объясняйтесь. — Я привыкла доверять людям, вот мое объяснение, — сказала Анна. — Доверять, но и проверять, — поправил Тарабрин. — Вы забыли это партийное правило. — Не каждый день и не по всякому поводу, — отрезала Анна. — Недоверие к людям меня не устраивает. Тарабрин побледнел. От удивления и от возмущения Вот как она заговорила! Вот тебе и скромный, уступчивый агроном из «Рассвета»… — Вас? — иронически переспросил Тарабрин. |
