- Неправда! - ласково ответила мама, и ожившее одеяло бодро перекочевало под потолок.- Я приготовила завтрак! Поспеши.

Я зевнула и села в кровати. Тоскливо понаблюдала, как убегает подушка и прямо подо мной сворачивается трубочкой простыня. Когда валик дошел до попы, меня с силой подбросило вверх, и, гневно шипя, я буквально впрыгнула в тапки:

- Да встаю я, встаю...

Мама из кухни довольно хихикнула, и постельное белье тут же вернулось на свое законное место. Мрачно фыркнув, я отправилась в душ.

К моменту, когда я, наконец, спустилась, на кухне собралась вся семья. Георгий Соколов в деловом костюме с озабоченным видом листал газету. Мама колдовала над его кофе, осторожно рисуя на пенке какой-то сложный рисунок. Троица братьев с тоской смотрели на подгоревшую яичницу и тосты в своих тарелках. Мама всегда начинала готовить человеческим способом, портила первое блюдо, отдавала его детям, и утверждалась в мысли, что кухарки из нее не получиться. Остаток завтрака готовился сам - она лишь щелкала пальцами и следила, чтобы никто посторонний внезапно на кухне не появился. Лучшие кусочки мама всегда отдавала супругу, справедливо полагая, что сытый муж любит сильнее. Мне же, в силу опытности и ежеутренних опозданий, обычно доставались хлопья.

- Доброе утро, сестренка! - радостно улыбнулся Егор, стоило мне только ступить на кафельный кухонный пол. - Как спалось?

- Мало, - вздохнула я. - Снился странный сон с участием Шурика и барабашки.

- Не удивительно, что ты не выспалась. Ночью Алексу окно в спальне разбили!

- Да ты что?

- Кирпичом!

- Серьезно?!

- Грохот стоя-ял...

- Не-ве-ро-ятно!

- И хотя мы были крайне возмущены и приложили все силы для поиска злоумышленника, найти его не удалось, - поддакнул Богдан.

- Какая... неожиданная информация! - из последних сил сдерживая улыбку, ответила я. - Богдан, позволь сказать, что благодаря тебе, слово "стиль" сегодня приобрело новое значение.

- А тебе пора бы сменить эти джинсы, - одним взглядом косясь на собственное отражение в тостере, а вторым - на мои ноги, заявил братец. - Потертость вышла из моды еще в прошлом году. И эта прическа... Тебе просто необходима модельная стрижка! И перестань пользоваться такой отвратительной оранжевой помадой! Она тебе совершенно не к лицу.

С каждой фразой Богдан все больше пыжился, нервничал и убеждался в том, что я непрошибаема. Он начинал с подобной лекции каждое утро вот уже целый год, более того - я первая подымала колючую тему. А он всегда так отчаянно надеялся привить мне чувство прекрасного...

Мама укоризненно покачала головой:

- Ева, у тебя сегодня пять пар?

- Шесть. Буду дома к восьми.

- Почему так поздно? - оторвался от газеты отчим.

- Хочу поработать в библиотеке после уроков.

- Моя дочь не должна сидеть в холодной университетской библиотеке по уши в грязных учебниках. Скажи, какие книги тебе нужны, и я их куплю.

- А мне никто учебники не покупал, - вякнул Богдан.

- Ты можешь и в библиотеке посидеть! - отрезал в ответ добрый папа. Я обменялась с Егором поддерживающим подмигиванием: было известно, что Георгий Соколов, всю жизнь мечтающий о дочери с той же страстью, что его старший сын - о сестре, относился ко мне с куда большим пиететом, нежели к родным детям.

- Дорогой, - пришла на выручку мама. - Ты не можешь оградить Еву от всех жизненных трудностей.

- Но ей придется возвращаться домой поздно ночью! В темноте!

- Сейчас ранняя осень, - поднял мрачное лицо Александр. - Солнце садиться ближе к одиннадцати.

- О! - пришла на ум Георгию гениальная мысль. - Вот ты и привезешь ее домой!

- Ну да щас! - фыркнул братец. - Хватит того, что я отвожу ее в университет. Тем более, у меня сегодня всего четыре пары.

- Подождешь, - безапелляционно отмахнулся папа.