Из Владимира Бурундай и Василько приехали к Холму, любимому городу короля Даниила;
город был затворен, в нем сидели бояре и люди добрые с пороками и самострелами, так что взять его не было никакой надежды у Бурундая, и он стал
говорить Васильку: «Это город брата твоего, ступай, скажи гражданам, чтоб сдались».
Василько поехал, а при нем три татарина и толмач, знавший русский язык, – слушать, что Василько будет говорить с холмовцами. Но Василько
догадался, как сделать: набрал в руки камней и, подъехавши к стенам, начал кричать главным боярам: «Константин холоп и ты другой холоп, Лука
Иваныч! это город брата моего и мой, сдавайтесь!» – и, сказавши это, три раза ударил камнем об землю, давая этим знать, чтоб не сдавались, а
бились с татарами. Константин, стоя на забралах, увидал знак, понял его смысл и отвечал Васильку: «Ступай прочь, если не хочешь, чтоб ударили
тебя камнем в лицо, ты уже не брат королю, а враг ему».
Татары, бывшие с Васильком, рассказали Бурундаю ответ Константинов, и тот, не смея приступить к Холму, отправился пустошить Польшу, а оттуда
возвратился в степи. Таким образом, Даниил, обманутый слабостью Куремсы, рано начал действовать против татар и поплатился за преждевременную
смелость городами галицкими и волынскими; но, с другой стороны, Даниил не ошибся относительно выбора главного средства сопротивления против
степных полчищ, именно укрепления городов: наиболее укрепленный Холм остался цел; должно заметить, впрочем, что пред этим городом был один
баскак со своим отрядом, конечно, и Холм не мог бы устоять против тех полчищ, которые приводил Батый на Русь.
Но если Даниил не имел успеха в борьбе с Востоком, зато он вознагражден был счастливою борьбою с европейскими своими соседями. Здесь первое
место занимает борьба его с литвою, среди которой произошли важные перемены, имевшие решительное влияние на судьбы Юго Западной Руси. До сих пор
литовцы, подобно соплеменникам своим пруссам, были разъединены, повиновались многим князьям; такое разъединение, не препятствуя литовцам
собираться многочисленными толпами и опустошать соседние страны, препятствовало единству, постоянству в движениях, не могло сообщать этим
движениям завоевательного, прочного характера. Для этого нужно было единовластие; и вот в то время, как пруссы гибнут от меча немецких рыцарей
или теряют свою народность вследствие разъединения, среди литовцев, значительно усиленных, без сомнения, беглецами прусскими, являются князья,
которые начинают стремиться к единовластию; самым замечательным из них был Миндовг. Характер Миндовга ручался за успех дела в обществе
варварском: этот князь был жесток, хитр, не разбирал средств для достижения цели, никакое злодейство не могло остановить его; но где нельзя было
действовать силою, там он сыпал золото, употреблял обман. Из рассказа Плано Карпини мы видели, что литовцы после нашествия Батыева безнаказанно
опустошали русские области; но в 1246 году, возвращаясь с набега на окрестности Пересопницы, они были настигнуты у Пинска обоими Романовичами и
поражены наголову; в следующем году встречаем известие о новом поражении их от князей – галицкого и волынского. В 1252 году Миндовг отправил
дядю своего Выкынта и двоих племянников – Тевтивила и Едивида – воевать к Смоленску; он сказал им: «Что кто возьмет, тот пусть и держит при
себе». Но этот поход был хитростию со стороны Миндовга: он воспользовался отсутствием родичей, чтоб захватить их волости и богатство, после чего
отправил войско, чтоб нагнать и убить их самих. Князья, однако, вовремя узнали о намерениях Миндовга и убежали к Даниилу, за которым была сестра
Тевтивила и Едивида. |