Новгородцы отвечали: «Этого у нас
не бывало от начала мира, а ты целовал крест по старой пошлине новгородской и по Ярославовым грамотам». Калита велел своим наместникам выехать
из Новгорода, и не было с ним мира.
Прежде, когда было много князей соперников, переменявших охотно волости свои, Новгород редко оставался долгое время без князя: на смену одного
спешил другой; но теперь, когда князья уселись неподвижно каждый в своей наследственной волости, в Новгороде вместо князя видим уже бояр –
наместников великокняжеских, которые выезжают при первой размолвке новгородцев с великим князем, и Новгород предоставляется самому себе.
Вследствие этого нового порядка вещей стороны, партии княжеские должны были исчезнуть: какие могли быть княжеские партии в Новгороде во время
Калиты, когда Новгород мог иметь дело только с одним великим князем, который раз, много – два приедет в Новгород на самое короткое время?
Тверской партии не могло быть, потому что ни Михаил, ни сыновья его не жили в Новгороде, не могло быть и вследствие постоянно враждебных
отношений; великим князьям и не нужно теперь иметь в Новгороде приверженную к себе сторону; их цель – рано или поздно уничтожить
самостоятельность Новгорода, а пока им нужно брать с него как можно больше денег; они знают, что Новгород будет их, если они будут сильны,
сильнее всех других, но изменчивое расположение новгородцев не даст им этой силы. Любопытно, что с описываемого времени летописец новгородский
становится видимо равнодушен к смене посадников, начинает часто пропускать их; мы уже прежде упоминали об этих пропусках. Под 1315 годом
встречаем известие о вручении посадничества Семену Климовичу, и после того до самого 1331 года нет ни слова о посадниках в летописи; в этом году
встречаем известие о посаднике Варфоломее; но под следующим 1332 годом говорится, что встали крамольники, отняли посадничество у Федора Ахмыла и
дали Захару Михайловичу, причем пограбили двор Семена Судокова, а у брата его Ксенофонта села пограбили; но Захар недолго был посадником: в том
же году он был свержен и на его место выбран Матвей. Под 1335 годом упоминается новый посадник Федор Данилович, неизвестно когда и на чье место
избранный. Прежде, еще под 1327 годом, летописец упоминает о мятеже, во время которого народ пограбил и пожег двор Евстафия Дворянинца; потом,
под 1335 годом, встречаем известие об усобице, во время которой едва не дошло до кровопролития: по обеим сторонам Волхова граждане стояли с
оружием, но потом сошлись в любовь. Что касается до принятого на кормление литовского князя Нариманта, то новгородцы с самого начала увидали
ненадежность этих союзов с Литвою: в 1338 году, когда новгородцы вели войну со шведами, Наримант был в Литве; новгородцы много раз посылали за
ним, но он не приехал, даже и сына своего Александра вывел из Орешка, оставил только своих наместников.
По известиям Новгородской летописи, псковичи, взявши к себе в князья Александра тверского, признали в то же самое время зависимость свою от
Литвы: естественно, Псков должен был употребить это средство, чтобы защитить себя в случае нового движения северо восточных русских князей по
настоянию Калиты и по приказу ханскому. Имея особого князя, псковичи хотели получить полную независимость от Новгорода, хотели иметь и особого
епископа.
В 1331 году новоизбранный новгородский владыка Василий отправился для посвящения своего на Волынь, где находился тогда митрополит Феогност. Но в
то же время к митрополиту явились послы изо Пскова, от князя Александра, вместе с послами от Гедимина и всех других князей литовских; они
привели с собою монаха Арсения, прося митрополита, чтоб поставил его владыкою во Псков; но Феогност отказал им в просьбе. |