|
Таково было состояние церкви. От описываемого времени дошло до нас несколько законодательных памятников, из которых также можно получить понятие о нравственном состоянии общества. Так, дошла до нас уставная Двинская грамота великого князя Василия Дмитриевича, данная во время непродолжительного присоединения Двинской области к Москве. Эта уставная грамота разделяется на две половины: в первой заключаются правила, как должны поступать наместники великокняжеские относительно суда, во второй – торговые льготы двинянам. В первой, судной, половине грамоты излагаются правила, как поступать в случае душегубства и нанесения ран, побоев и брани боярину и слуге, драки на пиру, переорания или перекошения межи, в случае воровства, самосуда, неявления обвиненного к суду, убийства холопа господином. Если случится душегубство, то преступника должны отыскать жители того места, где совершено было преступление; если же не найдут, то должны заплатить известную сумму денег наместникам. Если кто выбранит или прибьет боярина или слугу, то наместники присуждают плату за бесчестье смотря по отечеству обесчещенного; но, к сожалению, мы не знаем здесь самого любопытного, именно: чем руководились наместники при определении этого отечества. Впрочем, очень важно уже, что в Двинской грамоте полагаются взыскания за обиды словесные, тогда как в Русской Правде о них не упоминается. Случится драка на пиру, и поссорившиеся помирятся, не выходя с пиру, то наместники и дворяне не берут за это с них ничего, если же помирятся, вышедши с пиру, то должны дать наместникам по кунице. При переорании или перекошении межи различается, нарушена ли межа на одном поле или между селами, или, наконец, нарушена будет межа княжая. Если кто у кого узнает покраденную вещь, то владелец ее сводит с себя обвинение до десяти изводов; с уличенного вора в первый раз берется столько же, сколько стоит украденная вещь, во второй раз берут с него без милости, в третий вешают; но всякий раз его пятнают. За самосуд платится четыре рубля; самосудом называется тот случай, когда кто нибудь, поймав вора с поличным, отпустит его, а себе посул возьмет. Обвиненного куют только тогда, когда нет поруки. Обвиненный, не явившийся к суду, тем самым проигрывает свое дело: наместники дают на него грамоту правую бессудную. Если господин, ударивши холопа или рабу, ненароком причинит смерть (огрешится – а случится смерть), то наместники не судят и за вину ничего не берут. Уже выше упомянуто было о судных грамотах, данных Пскову князьями Александром Михайловичем тверским и Константином Димитриевичем московским; до нас дошел сборник судных правил, составленный из этих двух грамот, равно как из приписков к ним всех других псковских судных обычаев (пошлин). Здесь относительно убийства встречаем следующее постановление: где учинится головщина и уличат головника, то князь на головниках возьмет рубль продажи; убьет сын отца или брат брата, то князю продажа. Относительно воровства встречаем постановление, сходное с постановлением, заключающимся в Двинской грамоте: дважды вор отпускается, берется с него только денежная пеня, равная цене украденного, но в третий раз он казнится смертию; это правило имеет силу, впрочем, тогда только, когда покража произойдет на посаде; вор же, покравший в Кромном городе, также вор коневый вместе с переветником и зажигальщиком подвергаются смертной казни за первое преступление. Касательно споров о землевладении четырех– или пятилетняя давность решает дело. Довольно подробно говорится о займах, о даче денег или вещей на сохранение; заемные записи как в Новгороде, так и во Пскове назывались досками; чтоб эти доски имели силу, нужно, чтоб копия с них хранилась в ларе, находившемся в соборной церкви Св. |
