|
Эти рассказы вместе с известиями, почерпнутыми из других, также мутных источников, заставили новгородского архиепископа Василия писать к тверскому епископу Феодору послание о рае. Сказания о Китоврасе и т.п. переписывались, а в богослужебных книгах ощущался недостаток; в житии св. Димитрия Прилуцкого говорится, что братия жаловалась ему на недостаток книг; во Пскове не было настоящего церковного правила, митрополит Киприан посылал туда устав службы Златоустого и Василия, чин крещения и венчания; в списки вкрадывались разности, искажения: тот же митрополит Киприан писал, что в толстых сельских сборниках много ложного, посеянного еретиками на соблазн невеждам, например молитвы о трясавицах. Что касается литературы светской, то до нас дошли от описываемого времени исторические песни, сказания и летописи. Из первых дошла песня о Щелкане Дудентьевиче, замечательная по взгляду на татар и на поведение ханских баскаков в Руси. Хан Узбек, творящий суд и расправу, изображается так: «Сидит тут Азвяк – суды рассуживает и ряды разряживает, костылем размахивает по бритым тем усам, по татарским тем головам». Узбек жалует своих родственников русскими городами, не жалует одного Щелкана, потому что тот находится в отсутствии, в земле литовской, где «брал он дани невыходы, царские невыплаты, с князей брал по сту рублев, с бояр по пятидесяти, с крестьян по пяти рублев, у которого денег нет, у того дитя возьмет, у которого дитя нет, у того жену возьмет, у которого жены то нет, того самого головой возьмет». Возвратившись в Орду, Щелкан просит Узбека пожаловать его Тверью старою, Тверью богатою; Узбек соглашается, но с условием, чтоб Щелкан прежде заколол любимого своего сына, нацедил чашу горячей крови и выпил бы ее. Щелкан исполняет условие и приезжает в Тверь судьею: «А немного он судьею сидел: и вдовы то бесчестити, красны девицы позорити, надо всеми наругатися, над домами насмехатися». Тверичи принесли жалобу своим князьям, которые называются братьями Борисовичами, и потом пошли с поклоном и подарками к Щелкану, тот загордился, повздорил с тверичами, которые и растерзали его. Содержание украшенных сказаний составляют подвиги самых знаменитых князей, самые важные события в жизни народной, счастливые или бедственные, наконец, события, особенно поразившие воображение современников какими нибудь чудесными обстоятельствами. Если прежде содержанием исторических песен и слов служили подвиги князей и богатырей против печенегов и половцев, то мы должны ожидать, что в описываемое время это содержание будет заимствовано из борьбы с татарами, сменившими половцев. На западе, для Новгорода и Пскова, шла также опасная борьба со шведами, ливонскими немцами и Литвою; в этой борьбе прославились два князя – Александр новгородский и Довмонт псковский; и вот мы видим, что подвиги их служат предметом особенных украшенных сказаний. Сочинитель сказания о великом князе Александре был современник и приближенный человек к своему герою: сам Александр рассказывал ему о подробностях Невской битвы. Мы уже воспользовались прежде этими подробностями; теперь же приведем начало сказания в образец слога: «О велицем князе нашем Александре Ярославиче, о умном и кротком и смысленом, о храбром, тезоименитом царя Александра Македоньскаго, подобнике царю Алевхысу (Ахиллесу) крепкому и храброму, сице бысть повесть о нем. О господе бозе нашем, аз худый и грешный и малосмысленный покушаюся написати житие святаго и великаго князя Александра Ярославича, внука великаго князя Всеволода. Понеже слышахом от отец своих, и самовидец есмь възраста его, и рад бых исповедал святое и честное житие его славное; но яко же Приточник рече: в злохитру душю не внидеть мудрость… Аще груб есмь умом, но молитвою св. |
