|
И ты бы, богомолец наш, и отчина наша, на чем добили нам челом, и грамоту записали, и крест целовали, то бы все исполняли; а мы вас вперед хотим жаловать по вашему исправлению к нам». После этой речи московские бояре стали приводить лучших новгородцев к присяге на владычном дворе, а по концам посланы были для этого дети боярские и дьяки; целовали крест все, не исключая жен и людей боярских; тут, при крестном целовании, взята была и грамота, которую новгородцы написали и укрепили между собою за 58 печатями. 18 января били челом великому князю в службу бояре новгородские и все дети боярские и житые люди. 20 января отправлена была в Москву грамота, что великий князь отчину свою, Великий Новгород, привел во всю свою волю и учинился на нем государем, как и на Москве. Наместниками в Новгороде были назначены князь Иван Васильевич Стрига да брат его, Ярослав, Оболенские, а через несколько дней приданы были к ним еще двое наместников. Оболенские поместились на дворе Ярославовом, сам же великий князь продолжал жить в стане и два раза только въезжал в Новгород для слушания обедни у св. Софии, потому что в городе был мор. Перед отъездом Иоанн велел схватить старосту купеческого Марка Панфильева, боярыню Марфу Борецкую со внуком ее Василием Федоровым, еще пятерых новгородцев и отвезти их в Москву, имение отписать на себя; забраны были и все договоры, когда либо заключенные новгородцами с князьями литовскими. 17 февраля тронулся Иоанн из стана, 5 марта приехал в Москву; за ним привезли из Новгорода вечевой колокол и подняли на колокольню на площади кремлевской звонить вместе с другими колоколами. Но не вдруг мог забыть Новгород свой прежний быт, и противная Москве сторона ждала только первого удобного случая, чтоб снова подняться. Этот удобный случай не замедлил представиться, когда в 1477 году хан Золотой Орды в союзе с Казимиром литовским начал грозить Москве нашествием и когда братья великого князя хотели также воспользоваться этим случаем для возвращения себе старых удельных прав. Иоанну дали тайно знать, что многие новгородцы пересылаются с Казимиром, зовут его к себе, пересылаются и с немцами, король обещал явиться с полками и послал, с одной стороны, к хану Золотой Орды звать его на Москву, а с другой – к папе с просьбою о денежном вспоможении для успеха в деле, которое неминуемо повлечет за собою присоединение важной области к римской церкви. Папа назначил на военные издержки сбор со всех церквей польских и литовских. Иоанн хотел предупредить Казимира и застать врасплох новгородцев: взяв с собою только тысячу человек, он отправился 26 октября к Новгороду миром, а между тем под предлогом войны с немцами велел сыну набирать войска и спешить за собою следом; заставы были расставлены повсюду, дабы в Новгороде не узнали о наборе и приближении многочисленной рати. Несмотря на то, в Бронницах он получил весть, что новгородцы затворились и не намерены пускать его миром. Тогда Иоанн дождался полков своих и приступил к городу, в котором по прежнему имел многочисленных приверженцев: они не хотели биться и перебегали к москвичам; архиепископ послал за опасною грамотою, но Иоанн отвечал: «Я сам опас для невинных и государь ваш; отворите ворота: когда войду в город, невинных ничем не оскорблю». А между тем разрушительная стрельба из пушек не прекращалась. Наконец ворота отворились, и владыка, посадник, тысяцкий (ибо новгородцы поспешили восстановить свои древние формы правления), старосты пяти концов, бояре и народ вышли навстречу к великому князю, пали ниц и просили прощения. Иоанн благословился у архиепископа и сказал во всеуслышание: «Я, государь ваш, даю мир всем невинным, не бойтесь ничего!» – и отправился по обычаю к св. |
