Изменить размер шрифта - +
Чего нет в древних памятниках, того не должны мы искать в древнем обществе: князья не титулуются по имени своих

владений, следовательно, владения эти не имели для них первенствующего значения, и действительно видим, что они их меняли; видим, что они

называют друг друга братьями, считаются, ведут споры о старшинстве по родовой лестнице; заключаем, что господствующие отношения между ними были

родовые, а не по владениям. Обратимся с тем же вопросом и к дружине княжеской, к боярам, спросим, как их зовут. При именах вельмож Западной

Европы мы привыкли встречать частицы фон, де с собственными именами земельных участков, замков. Если б исчезли все известия о происхождении

западноевропейского высшего сословия, то из одних фамильных имен мы заключили бы «что имеем дело с землевладельцами, что владение землею

положено в основу сословного значения. Но обратимся к нашим боярам, к их именам: что встретим? „Данило Романович Юрьевича Захарьина, Иван

Петрович Федоровича“. Как у древних князей, так и у бояр нет следа отношения к земельной собственности, и одно явление объясняет другое: если

князья не имели постоянных волостей, меняли их по родовым счетам, то и дружина их меняла также волости вместе с ними, не могла усесться на одних

местах, глубоко пустить корней в землю, приобрести чрез землевладение самостоятельное земское значение, зависела, получала средства

существования и значение от князя или от целого рода княжеского, ибо дружинники переходили от одного князя к другому. Какой был главный интерес

русского боярина, это выражается в его имени: к имени, полученному при рождении или при крещении, он прибавляет имя отца деда и прадеда, носит с

собою свое родословие и крепко стоит за то, чтоб роду не было порухи, унижения; отсюда понятно становится нам явление местничества – интерес

родовой господствует. Когда князей было много, когда можно было переходить от одного из них к другому, выгодное положение дружинника

обеспечивалось вполне этою возможностию; когда же эта возможность с установлением единовластия исчезла, дружинник должен был принять то

положение, какое угодно было назначить для пего единовластителю; сословные отличия и преимущества не выработались, не определились законом: мы

видели, что когда на поле или судебный поединок являлись, с одной стороны, дети боярские, а с другой – крестьяне и дети боярские по сословным

требованиям отказывались биться с крестьянами, то судья обвинял их, ибо закон молчал о сословных различиях. В отношениях княжеских в Северной

России произошла перемена; здесь родовая связь рушилась, волости обособились, и когда подчинились все Москве, то князья их явились сюда с

волостными наименованиями. Но князья, отстранив от первых мест, заехав, по тогдашнему выражению, старинные роды боярские, не долго удерживают за

собою первенствующее положение, кроме титула, скоро ничем более не отличаются от остальных членов служилого сословия, и многие из них даже

забывают свои наименования по волостям и сохраняют только имена, от личных прозвищ происходящие. Все это объясняет нам, почему в малолетство

Иоанна IV мы видим только борьбу известных отдельных родов за первенство, почему служилое сословие так долго и упорно держалось за обычай

местничества: в глубине жизни народной коренилось начало родовое; изгонится оно из одной сферы – с большею силою и упругостию обнаружится в

другой.
Древнее начало было сильно, вело упорную борьбу; но уже государству пошел седьмой век, оно объединилось, старое с новым начало сводить последние

счеты: не мудрено, что появилось много важных вопросов, важных требований.
Быстрый переход