Смутное время, надежда на безнаказанность развязывали руки людям, которые любят извлекать выгоды из общей беды: пермские старосты и
целовальники, обязанные отправить хлебные запасы в сибирские непашенные города служилым людям на жалованье, купили в Верхотурье дешевою ценою
хлеб с подмесью, «и этими запасами, – говорит царская грамота, – в сибирских городах ратных людей без хлеба поморили, потому что верхотурские
жилецкие люди продают хлебные запасы, мешая с каменьем и песком». На Двине жители, свободные теперь от всякого правительственного влияния,
посадили в воду дьяка Илью Уварова; сначала хотели они предать смерти и воеводу своего Ивана Милюкова Гуся, обвиняя его в разных
несправедливостях, но потом передумали, пришли в тюрьму, где он был посажен, и с честию просили его идти в приказную избу и по прежнему
управлять ими.
Несмотря, однако, на измену, на распри между городами, на равнодушие и бездействие некоторых областей, дела земских людей против воров шли
успешно. Толпы поволжских инородцев, мордвы и черемис, осадили Нижний Новгород, к ним присоединился отряд тушинцев под начальством князя Семена
Вяземского; нижегородцы сделали вылазку, поразили осаждавших и прогнали их от своего города, причем князь Вяземский был взят в плен: нижегородцы
повесили его, не давая знать в Москву. Мы видели, что нижегородцы чрез игумена Иоиля уговаривали балахонцев не затевать усобицы из за вопроса о
правах Димитрия или Шуйского, а признавать государем того, кого признает Москва. Но жители Балахны не послушались увещаний Иоиля, и нижегородцы
под начальством воеводы Алябьева овладели Балахною. Полки, собранные северными городами, заняли опять Галич и Кострому. Сохранилось известие,
как в это время города содержали своих ратных людей: всякий служилый человек, отправляясь в поход в чужой город, чужую область, получал от
своего города деньги вперед за месяц, а по истечении месяца город, отправивший его, высылал ему деньги в то место, где он находился.
Предводительствовать ополчением северных городов Скопин прислал воеводу Вышеславцева, который разбил тушинцев, взял у них Романов, Пошехонье;
Молога и Рыбинск присягнули также царю Василию; собрав тысяч сорок ратников, Вышеславцев двинулся из Романова и поразил тушинского воеводу
Тишкевича, следствием чего было занятие Ярославля и Углича. Вятчане писали пермичам, что в Арзамасе, Муроме, Владимире, Суздале и в других
городах всякие люди хотят государю добить челом и крест целовать, ждут только прихода боярина и воеводы Федора Ивановича Шереметева, которому
царь Василий велел оставить осаду Астрахани и идти на север по Волге, приводя в повиновение тамошние города, что Шереметев и исполнял с успехом.
Действительно, муромцы, снесясь с нижегородским воеводою Алябьевым, впустили его к себе в город, и владимирцы, как скоро узнали о приближении
нижегородского войска, тотчас встали против тушинцев. Воевода их Вельяминов упорствовал в верности Лжедимитрию; владимирцы схватили его и повели
в соборную церковь, чтобы там, исповедовавшись и причастившись, он приготовился к смерти. Протопоп собора, совершив таинства, вывел его к народу
и сказал: «Вот враг Московского государства!» Тогда всем миром побили Вельяминова камнями, поцеловали крест царю Василию и начали биться с
воровскими людьми, не щадя голов своих. В известии об этом событии нас останавливает торжественность, какою оно сопровождалось: здесь мы не
видим буйного восстания черни, которого следствием обыкновенно бывают немедленные насилия, убийства; народ, который удержал свой порыв, который
дал обвиненному время христиански приготовиться к смерти, этот народ действовал в полном сознании, умерщвлял не человека ему ненавистного; нет,
он оказал уважение к этому человеку, а казнил воеводу – изменника государству. |