|
– Переговоры великих послов с панами под Смоленском. – Сожжение Москвы. – Русское ополчение осаждает в ней поляков. – Отсылка великих послов в глубь польских владений. – Взятие Смоленска. – Василий Шуйский с братьями в Варшаве. – Троеначальники в ополчении под Москвою. – Смерть Ляпунова. – Новгород Великий взят шведами. – Продолжение борьбы лучших людей с меньшими в Пскове. – Безнарядье у поляков в Москве и в русском стане под Москвою. – Призывные грамоты из Троицкого монастыря. – Архимандрит Дионисий. – Признаки народного очищения. – Деятельность Минина в Нижнем Новгороде. – Князь Пожарский. – Второе ополчение для освобождения Москвы. – Остановка ополчения в Ярославле. – Сношения его с Новгородом Великим. – Поход ополчения к Москве. – Отношение его к казакам. – Битва с поляками. – Очищение Москвы. – Поход короля Сигизмунда к Москве. – Его возвращение. – Избрание царя Михаила Федоровича Романова. Смерть вора была вторым поворотным событием в истории Смутного времени, считая первым вступление Сигизмунда в пределы Московского государства. Теперь, по смерти самозванца, у короля и московских приверженцев его не было более предлога требовать дальнейшего движения Сигизмундова в русские области, не было более предлога стоять под Смоленском; лучшие люди, которые согласились признать царем Владислава из страха покориться козацкому царю, теперь освобождались от этого страха и могли действовать свободнее против поляков. Как только на Москве узнали, что вор убит, то, по словам современного известия, русские люди обрадовались и стали друг с другом говорить, как бы всей земле, всем людям соединиться и стать против литовских людей, чтоб они из земли Московской вышли все до одного, на чем крест целовали. Салтыков и Андронов писали к Сигизмунду, что патриарх призывает к себе всяких людей явно и говорит: если королевич не крестится в христианскую веру и все литовские люди не выйдут из Московской земли, то королевич нам не государь; такие же слова патриарх и в грамотах писал во многие города, а москвичи посадские всякие люди, лучшие и мелкие, все принялись и хотят стоять. Но и тут при всеобщей готовности стоять против поляков первый двинулся Ляпунов. До смерти вора Прокофий был верен Владиславу: так, в октябре он взял Пронск у самозванца на имя королевича; но в январе 1611 года московские бояре писали к Сигизмунду о восстании Ляпунова в Рязани, о том, что Заруцкий действует вместе с ним и отправился с козаками своими в Тулу; бояре требовали от короля, чтоб он схватил находящегося у него под Смоленском Захара Ляпунова, который сносится с братом. Опять города стали переписываться друг с другом, но теперь грамоты их уже другого рода: прежде уговаривали они друг друга подождать, не спешить присягою тому, кто называется Димитрием, ибо приверженцы его грабительствуют в городах присягнувших, но теперь затронуто было начало высшее: города увещевают друг друга стать за веру православную, вооружиться на поляков, грозящих ей гибелью. Первые подали голос жители волостей смоленских, занятых, опустошенных поляками; они написали грамоту к братьям своим, к остальным жителям Московского государства, но это братство в их глазах не народное, не государственное, а религиозное: «Мы братья и сродники, потому что от св. купели св. крещением породились». Смольняне пишут, что они покорились полякам, дабы не отбыть православного христианства и не подвергнуться конечной гибели, и, несмотря на то, подвергаются ей: вера поругана и церкви божии разорены. |
