Факт существенный и многослойный. С этого времени следует полагать воздействие иерархов на мысли, настроения, социальное поведение прихожан достаточно эффективным. Церковь естественным образом становилась значимой и автономной от светских властей силой во многих сферах жизнедеятельности. Чему способствовала и упрочившаяся материальная самостоятельность. Ведь что значил в этом плане рост числа приходов? Увеличение доходов епископа и институтов епископального управления. В пользу кафедры шла церковная дань со священников, диаконов, отчисления за обряды и таинства, ряд иных взиманий. Епископ и его представители судили церковных лиц в духовных делах, а в идеале — вообще по подавляющей части дел. Другое дело, что текущая документация XV—XVI вв. показывает, сколь далек был идеал от мирских реалий: в светских делах с участием представителей духовенства преобладал, увы, княжеский суд. Наконец, владыки вершили суд по делам о преступлениях против нравственности, по спорам о наследовании над всеми мирянами. Как и в светском суде, все этапы процесса, составление и заверение документации сопровождались уплатой пошлин и штрафов.

Включенность владык в земные заботы видна из самого устройства епископального управления. В середине XIV — середине XVI в. штаты этого управления пополнялись за счет светских феодалов — бояр, детей боярских и т.п., — находившихся в служебно-вассальных отношениях с той или другой кафедрой. Именно они оказывались на постах владычных наместников, десятинников, заезщиков и т.п. Митрополичьи и епископские бояре составляли по преимуществу судебную курию при иерархе. Особая стать у Новгородской архиепископ и и с конца XIV в.: в структуре ее органов, объеме функций, характере деятельности ряда владык (в середине XV столетия) различимы признаки теократизма.

Другой источник материального обособления церкви — ее землевладение. Оно возникло еще в эпоху Киевской Руси, но со второй половины XIV в. темпы его роста стали ощутимыми. Митрополичья кафедра, некоторые епископии превратились в очень крупных феодальных вотчинников. В заметных размерах земельной собственностью были обеспечены некоторые соборные храмы. В обычных же приходах дело обстояло иначе. Помимо выплат и натуральных поступлений от прихожан, причту полагался сравнительно небольшой надел, который обрабатывался силами семьи.

Со второй половины XIV в. быстро росла земельная собственность монастырей. Порой даже говорят о монастырской революции. Это слово вряд ли уместно. Но несомненно, что образ монастырской обители разительно изменился. На смену господствовавшему ранее городскому или пригородному монастырю келлиотского, «особного» жития с немногочисленной группой монашествующих приходит «ушедшая от мира» обитель, которой основатель предписывает строгий устав общежитийного монастыря с довольно большим контингентом монахов и послушников. Уход от мирян в чащобный ненаселенный лес вряд ли стоит понимать буквально: от ближайших поселений старцев отделяли порой совсем немногие версты и нечасто — десятки верст. Монастыри возникали в зонах начавшейся колонизации, когда они сами как бы намечали ее направления. В других случаях основатели обители следовали за земледельцами.

Вряд ли уместно сейчас говорить о всех мотивах и следствиях этого очень важного явления русской жизни. В нем сплелись многие факты социальной, хозяйственной, политической, нравственной и культурной жизни. Тяжкая рука Орды над Русью при хане Узбеке (вторая четверть XIV в.) подталкивала к уходу из мира в стремлении путем личного нравственного самосовершенствования и служения Богу обрести спасение. Уходили чаще из городов, так как в них в том или ином виде концентрировалось ордынское присутствие.