Самозванец (теперь мы его так можем называть с полным основанием) обладал выдающимися способностями, обширной, но традиционной на Руси начитанностью, острым умом, емкой памятью и почти гениальной приспособляемостью к любой ситуации. В Речи Посполитой он последовательно прошел круги православной знати и монашества, антитринитариев и покровительствующим им аристократов, пожил на Запорожской Сечи, а через князя А. Вишневецкого попал к тем представителям польских католиков-магнатов, которые ориентировались на короля Сигизмунда III. В руках опытного политика, воеводы Юрия Мнишка, обладавшего разветвленными бранно-родственными связями, не вполне ясные мечтания Лжедмитрия I стали приобретать очертания вполне реального предприятия. Он очень удачно выбрал линию поведения: внимательного слушателя, усердного ученика, любезного (но без чрезмерной почтительности) царевича в изгнании. Правила этикета он усваивал на лету. А главное — вполне «искренне» обещал ключевым фигурам то, чего они хотели. Королю — пограничные области России и активное участие в войне против Швеции. Ю. Мнишку и его 16-летней дочери Марине — богатства кремлевской казны, уплату немереных долгов будущего тестя и снова территории России и т.п. Не суть важно, что принятые обязательства противоречили друг другу. Папе — через его нунция и польских иезуитов — он обещал введение католичества в России и уж во всяком случае свободу католической пропаганды, участие в антиосманском союзе, свободу действий в России Ордена иезуитов и т.д. Для убедительности он тайно перешел в католичество весной 1604 г . В итоге он получил политическую и моральную поддержку Рима, скрытую политическую и экономическую помощь от короля и ряда магнатов. Правда, цифры не впечатляли: к исходу лета 1604 г . воеводе удалось собрать под знамена московского царевича не более 2 тыс. наемников — конницы и пехоты.

Небольшое отступление. Скрытость королевской поддержки (она не была секретом ни для оппозиции, ни для русского правительства) объяснялась дипломатическими обстоятельствами. К 1604 г . клубок противоречий в треугольнике Речь Посполитая — Россия — Швеция достиг почти предельной остроты. Конечно, все завязалось еще в период Ливонской войны. Но конкретную расстановку сил определила смерть Стефана Батория и победа в 1587 г . в избирательной борьбе, переросшей в прямые военные столкновения, шведского королевича Сигизмунда (его мать была из династии Ягеллонов). Главным его соперником был австрийский эрцгерцог Максимилиан, серьезным претендентом одно время был царь Федор. Затем Москва поддержала австрийского принца. В Австрийской империи Россия пыталась обрести возможного стратегического союзника против Речи Посполитой, включая минимально приемлемое решение балтийского вопроса. Смерть шведского короля Юхана III в 1593 г . грозила польско-шведской унией с явной антирусской направленностью. К этому моменту уже завершились военные действия в победоносной русско-шведской войне 1590—1593 гг. — были возвращены все отторгнутые Швецией в конце Ливонской войны русские крепости и территории. Подписанный в 1595 г . мир вместе с тем имел явно невыгодные и неравноправные моменты в отношении русской торговли и вообще связей через Балтику (вот почему он и не был ратифицирован в Москве). Но именно тогда герцог Карл был провозглашен правителем Швеции.  

Итак, между Карлом и Сигиэмундом вспыхнула бескомпромиссная борьба, обостренная конфессиональным фактором (Сигизмунд, ярый сторонник контрреформации, был неприемлем для протестантского общества Швеции), столкновением двух государств из-за Прибалтики и соперничеством близких родственников. Борьба быстро переросла в военные действия, сторонники Сигизмунда были вытеснены сначала из Швеции, затем Финляндии, а в 1600 г .