– Но нельзя же бесконечно только играть в домино, пусть даже с незрячей девушкой! А чем вы еще занимались?

– Чего это вы роетесь в моей частной жизни, черт возьми? Она вас настолько интересует?

– Представьте себе, интересует!

– Если бы вы позволили себе допрашивать меня подобным образом не в этой комнате, не в этом учреждении, которое я в целом уважаю, я огрел бы вас зонтом по голове. Честное слово!

– Но сейчас вы находитесь не где-нибудь, а именно в уважаемом вами учреждении, в моем служебном кабинете, поэтому прошу вас отвечать на мои вопросы. Не занимаетесь ли вы научной работой в свободное время?

– А вы откуда знаете?

– Просто предполагаю!

– Ну, меня интересуют некоторые вопросы!

– Например?

– Вы не специалист и не поймете.

– И все же.

– Я не обязан делиться своими творческими тайнами ни с кем. Даже с вами!

– Но вы вдруг стали посещать ресторан. Как это случилось?

Молчание.

– Прошу отвечать!

– Мне не хотелось бы больше говорить на эту тему, гражданин следователь. Всё, что я мог сказать по этому поводу, я уже сказал. Тут мне нечего больше добавить.

– Почему вы так неожиданно выскочили из ресторана?

– Я не выскочил неожиданно, меня вызвали к телефону.

– Кто вызвал?

– Один человек.

– Кто именно?

– Это мое личное дело.

– Где живет этот человек?

– Не знаю.

– Значит, этот человек не из нашего города?

– Я не расспрашивал. Не имею наклонностей сыщика.

– А куда вы отправились, покинув ресторан?

– Сел на автобус и сошел на первой остановке.

– А потом?

– Потом? Никуда. Оставался на остановке и разговаривал с человеком, который мне позвонил.

– Где вы разговаривали?

– На улице.

– Не похоже, что вы разговаривали на улице. Вы вернулись в ресторан в сухой или почти сухой одежде, а на улице дождь лил, как из ведра.

– Мы зашли в подъезд. Это вас устраивает?

– Сколько времени вы разговаривали с этим человеком?

– Минут пять.

– А еще куда-нибудь ходили?

– Не ходил. Вернулся назад в ресторан.

– Не может быть! Не хватает около двадцати минут.

Молчание. На лице Прокопия читается неописуемая досада.

– Может, и не хватает. Я не подсчитывал.

– Это не ответ, гражданин Сапарев. Даже неграмотный человек понимает, что три плюс три, плюс пять не равняется тридцати пяти.

– Ну и что? – Прокопий наклонился к следователю и подчеркнуто нахально повторил: – Ну и что с того, что не равняется тридцати пяти?

– Три минуты на дорогу до первой остановки и три минуты на дорогу обратно составляют шесть минут. На остановке, как вы утверждаете, разговор продолжался пять минут. Ну, хорошо. Все это составляет одиннадцать минут. Вы вышли в двадцать восемь минут седьмого и вернулись в семь ноль три, значит, вас не было тридцать пять минут. Вы даете отчет об одиннадцати минутах, а что же вы делали остальные двадцать четыре минуты? Вот что меня интересует! И со всей серьезностью прошу вас не уходить от ответа. Я слушаю!

– Может быть, я разговаривал со своим знакомым не пять, а двадцать минут. Когда разговор интересный, не замечаешь, как летит время.

– Послушайте, гражданин Сапарев, неужели вы не понимаете, что в ваших интересах достоверно доказать, назвав имена свидетелей, как и где вы провели время с двадцати восьми минут седьмого до трех минут восьмого?

– Ей-богу, не понимаю.