В саду Хелен не было. Наверняка вся эта кодла — он далеко не был уверен, что гости уехали, — отправилась на пляж, рассуждал он, стоя под яблоней и рассеянно трогая свисающую с ветки веревку. Ее привязали довольно высоко, а в траве под деревом и прямо перед ним лежало развалившееся садовое кресло. Ну, конечно, расклеилось от дождя, обозлившись, решил Эрвин. Такие вещи можно бы и под навес оттаскивать. Садовая мебель была совсем новой, но, похоже, дождя не выносила. Он в сердцах пнул обломки ногой.

Поскольку Хелен так и не нашлась, все повисло в воздухе, ситуация продолжала оставаться непонятной, уцепиться было не за что. Эрвин решил идти искать жену на берег и если найдет в какой-нибудь хмельной компании, то просто-напросто уведет домой. Хотя бы даже и силой. Он представил себе эту шайку воров и бомжей. Может, кому-то из них придется съездить по морде? Он живо вообразил эту триумфальную драку и неожиданно успокоился.

По крайней мере в таком случае я хоть что-то сделал бы, подумал он.

Эрвин снял костюм, аккуратно сложил в салоне, из бардачка выудил плавки и надел их, спрятавшись за машиной. После недолгого раздумья сорочку не снял, щелчком запер дверцы, закрыл дачу и спрятал связку ключей под крыльцом. Шагая под сенью сосен к морю, Эрвин чувствовал странное освобождение. Две руки да десять пальцев — вот и все, что он имел при себе. И больше ничего. Но вдруг пришло ощущение, что этого мало. Что он вовсе не свободен, а беззащитен.

На пляже Эрвина поразил необыкновенный цвет воды. Под блеклоголубым, подернутым легкой дымкой тумана небом неподвижно стояла кроваво-красная вода. Полуголые, будто излучающие яркий свет люди образовали на прибрежном песке беспокойно меняющийся узор. Многие стояли у кромки или бродили вдоль берега по колено в воде. Почти никто не купался, и у него возникло странное впечатление, что все они остерегаются диковинного и довольно устрашающего цвета моря.

Эрвина охватило гнетущее чувство, что это побережье он видит впервые, и все проведенные здесь детские годы словно бы разом вычеркнуты из жизни. Что по непонятным причинам он оказался в совершенно чужом месте, где не знает, как ему дальше быть. Неожиданно пришло сравнение с опрокинувшимся на спину жуком. С беспомощно дрыгающим лапками существом, которое изо всех сил старается что-то сделать, но лишено даже малейшей надежды на спасение. Картина вышла настолько мощной, такой болезненно правдоподобной, что его руки и ноги непроизвольно и противно задергались. Песок хрустел между пальцами ног, а пальцы рук хватались за воздух.

— Чужой… — с драматическим надрывом процедил он сквозь зубы, сам не понимая, имеет в виду пляж или себя.

Затем решительным шагом Эрвин подошел к линии берега. В безветрии тускло мерцала гладь воды. Она и впрямь была красноватой и с виду, словно состояла из какого-то вязкого вещества.

Безоблачное небо было подернуто туманной пеленой. Солнце сквозь нее проглядывало лишь бледным диском. Лениво шевелящиеся дачники не отбрасывали теней, и поэтому создавалось впечатление, что люди парят над светлым песком.

Каждое свое лето — в большей или меньшей степени — Эрвин проводил на этом берегу, вырос здесь, но ничего подобного раньше не видел. Наверняка всему виной эти беспрерывные дожди, недолго думая, решил он. Красно-бурые болотные воды влились в речные потоки и устремились к морю, там, в какой-нибудь бухте, эта взвесь резко задержалась, и ее прибило к берегу. Будет стоять без движения, пока не подует ветер.

Никакой мистики, подумал он. Ничего противоестественного.

Так Эрвин попытался объяснить для себя странный каприз природы, доказать, что в основе любого неземного явления лежат свои земные причины, но это не успокоило его, наоборот — кроваво-красная вода под сизым небом вызывала жутковатый трепет.