– Почему? – «Да, это действительно прогресс».

– Будут две комиссии – санитарная и пожарная, но с ними, конечно, справимся, это не впервой. Но самое главное, что приедет…

– Очередной важный гость, и у тебя поджилки трясутся, потому что ты не знаешь, понравятся ли ему твои блюда, и интерьер, и вообще. И бла, бла, бла… Все это я уже слышала. Всегда одно и то же. Гости такие бывают через день, и все, как один, приходят в полный восторг от твоей кухни. Все это мне уже знакомо и…

«И совершенно неинтересно…»

– …и ты совершенно зря волнуешься, милый. Все будет хорошо. Ну, пока. Мне пора. Удачи тебе.

– Пока.

Борис положил трубку и выкинул яичницу в помойку. Завтракать расхотелось.

Конечно, Манюня не сказала прямо о том, что ей нет дела до переживаний мужа. Она даже изобразила попытку его успокоить и пожелала удачи. Но это не могло исправить ситуацию. Она не сделала главного: она не дослушала. А если бы дослушала, то узнала бы, что нет никакого важного гостя, а есть третья комиссия из экспертов, по решению которых ресторан Бориса может получить Мишленовскую звезду.

На самом деле об этом визите не должно быть известно заранее, но болтунов везде хватает, и, по счастливой случайности, Борису стало известно о предстоящем событии. Он неделю потратил на проверку каждого блюда в меню и на разговоры с персоналом о том, что каждого посетителя они должны кормить так, будто кормят королеву английскую. Он понимал, что и повара, и он сам (а он собирался сегодня собственноручно заняться десертами) готовы на двести процентов. И все же он практически не спал, страшно нервничал и очень нуждался в искреннем, а не проходном внимании и поддержке. Впрочем, он их получил уже через пять минут – от Генки. Как обычно без приветствия, Родненький закричал в трубку:

– Борька, не дрейфь, все будет офигенно! Ты их всех сразишь и получишь сразу три звездочки.

– Генка, так не бывает, чтобы сразу.

– Нет? Ладно, тогда одну, а потом уже и две другие. Ты же ас, а асы всегда со звездочками на погонах.

– Спасибо. Знать бы еще, как они выглядят, эти эксперты.

– Ну, друг, это ты уж губу раскатал сверх всякой меры! Скажи «спасибо» судьбе, что тебе весточку о визите принесла.

– Спасибо. Эта судьба постоянно мне что-то приносит.

– Я ей передам, – хохотнул Родненький в трубку и отсоединился.

Борис достал из шкафа самый лучший костюм, привередливо подобрал рубашку. Непривычно долго возился с галстуком, размышляя над тем, как же все-таки здорово иметь друзей.

Под «судьбой» они с Генкой подразумевали его жену Иришку, которая уже не в первый раз приносила Борису «подарки» со своей работы. Ира была единственной в их компании, так и не получившей высшего образования. Причем сознательно. Для профессии, которую она выбрала еще в далеком детстве, к ужасу папы-врача и мамы-учителя, этого не требовалось. Ирина стала парикмахером, причем со временем превратилась в отличного профессионала, которого старались переманить салоны, ибо за ней всегда перемещался столп благодарных клиентов. Ни приличный Генкин заработок, ни рождение детей не заставили ее отказаться от любимого дела. Конечно, она не брала работу на дом, но в салон выходила два через два непременно. Иришку любили не только потому, что она была великолепным мастером, но и за то, что в ней сразу же угадывался очень приятный человек. Она умела делать то, что хотел от нее клиент. Могла весело болтать, могла внимательно слушать, могла молчать без всякого напряжения, если человек в кресле витал в собственных мыслях. Но это случалось редко. Обычно ее живость и непосредственность располагали к общению, и люди делились с ней самой разной информацией.