— А топор?

— О нём я знаю ещё меньше. Он столь же древний, как молот, и немногие даже видели его. Он всегда хранился в тайном священном месте и извлекался лишь во времена огромной опасности, используемый верховным Мастером рун Караг–Дума. За три тысячелетия он побывал в бою менее дюжины раз. Ходят слухи, что это сам утраченный Топор Гримнира. Лишь верховный Мастер рун Караг–Дума мог знать правду о том, что такое в действительности этот топор, но тот мёртв, сгинул, когда Пустоши поглотили то место.

— Пустоши настолько плохи?

— Гораздо ужаснее, чем ты можешь себе представить. Намного ужаснее. Некоторые утверждают, что они — входная дверь в преисподнюю. Другие заявляют, что они — место соприкосновения нашего мира и ада. Я могу в это поверить. За всю свою жизнь я никогда не видел более омерзительного места.

— И теперь ты собираешься туда возвратиться!

— Разве у меня есть выбор, человечий отпрыск? Я поклялся искать смерти. Как я могу остаться в стороне, если отправятся старый Борек и Снорри, и даже тот молодой щенок — Варек? Если останусь в стороне, меня запомнят, как „Истребителя, который отказался сопровождать Борека в его поисках“.

Казалось необычно слышать, как Готрек высказывает сомнения, и допускать, что тот собирается сопровождать учёного лишь потому, что другие могут запомнить его ненадлежащим образом. Обычно Истребитель Троллей настолько свиреп и полон уверенности, что большую часть времени Феликс воспринимал его скорее как стихию, чем как живое существо. С другой стороны, Истребитель — гном, и его доброе имя значит для него больше, чем даже для достойнейшего из людей. Этим Старшая Раса казалась глубоко чуждой Феликсу.

— Если мы преуспеем, наши имена будут жить в легендах до тех пор, пока гномы разрабатывают недра гор. Если же мы потерпим неудачу…

— Вы всего лишь умрёте, — иронически произнёс Феликс.

— О нет, человечий отпрыск. Только не в Пустошах Хаоса. Там тебя действительно может ждать участь куда как более худшая, чем смерть.

После этого Готрек замолчал, и было очевидно, что более говорить он не собирается.

— Пошли, — сказал Феликс. — Если уж мы едем, то лучше спуститься вниз и присоединиться к остальным.

Феликс переоделся в чистую одежду. На ветру развевался его красный шерстяной плащ. Его вещмешок висел на плече. Он полагал, что собрался и готов отправляться, но сейчас, впервые оказавшись в тени огромной металлической башни вместе с Готреком и Снорри, Феликс испытывал смутные сомнения по поводу того, что ему действительно следует участвовать.

С высоты спускалась металлическая клеть, удерживаемая большим металлическим тросом, стравливаемым с барабана в основании конструкции. Барабан приводился в движение одним из паровых двигателей. При потребности поднять или опустить клеть, двигатель, вращаясь, сматывал или разматывал трос. Феликсу это показалось механической диковиной, но Готрек не был впечатлён, утверждая, что подобные штуки используются в гномьих шахтах на всём протяжении гор Края Мира.

Клеть остановилась возле них, и один из инженеров отворил закрытую на засов дверь. Он кивнул и жестом пригласил их войти. Феликс ощутил дрожь по телу, прикидывая, достаточно ли крепок трос, чтобы выдержать общий вес клети и трёх пассажиров; и что может произойти, если он порвётся или что–нибудь плохое случится с механизмом.

— Эге–гей! — загоготал Снорри. — Снорри нравятся клетки. Снорри так и катался бы в этой вверх–вниз целый день. Это лучше, чем кататься на паровой повозке. Поднимаешься гораздо выше!

Словно ребёнок, получивший неожиданное угощение, он запрыгнул внутрь. Не показывая каких–либо эмоций, за ним проследовал Готрек с небрежно закинутым на плечо огромным топором.