Дверь сотряс мощный стук.

— Пора отправляться, человечий отпрыск, — послышался голос Готрека, прозвучавший, словно глас судьбы.

12. Пустоши Хаоса

Феликс чувствовал, что печаль охватывает его, словно плащ, пока наблюдал, как усадьба Страгова уменьшается позади воздушного корабля. Крошечные машущие фигуры медленно уплывали вдаль и полностью скрылись из вида, когда „Дух Грунгни“ набрал скорость. Усадьба уменьшалась в размерах, пока не пропала среди бескрайней необъятности протяжённых равнин, покрытых травой. Феликс возбуждённо мерил шагами металлическую палубу.

Он прикидывал, увидит ли когда–либо Ульрику снова. Она явно так не думала, а прожив всю свою жизнь на границе с Пустошами Хаоса, у неё было куда лучшее понимание в таких вещах, чем у него. Это было необычно, но Феликс уже скучал по ней, хотя встретил женщину всего лишь несколько дней назад.

На короткий ужасный миг у него возникло ощущение, что следует пойти к Макайссону и просить его развернуть корабль. Феликсу хотелось сказать, что произошла ужасная ошибка, и он не хотел улетать. Феликс осознал, что хотел бы остаться рядом с Ульрикой, но дела закрутились слишком быстро, и импульс гномьего приключения внезапно захватил его. Все, включая Ульрику, были уверены, что Феликс полетит, и он поступил так, несмотря на то, что в действительности не имел никакой склонности.

Что характерно, в этом мире так всё и происходит. Незначительные происшествия возникают в жизни сами по себе, и прежде чем успевает разобраться в ситуации, он оказывается вовлечён в крайне нежелательные события, весьма далёкие от его контроля. Феликс недоумевал: «В жизни со всеми так происходит или только с ним? Неужели каждый, делая выбор за выбором, по крупицам складывает из них кучу, подобно ребёнку, сооружающему горку из камешков? И лишь для того, чтобы в последний момент обнаружить, что соорудил под собой неустойчивую, ходящую ходуном гору, и нет возможности пойти на попятный, не вызвав обвал?»

Феликс понимал, что по ряду причин не может пойти к главному инженеру и просить его повернуть назад. Первая и простейшая — Макайссон может этого и не сделать, а Феликс лишится уважения и доброго расположения команды, не получив при этом ничего. Вторая причина — он понятия не имел, какой приём его ждёт, даже если удастся повернуть назад. Возможно, Ульрику к нему привлекло убеждение, что есть нечто героическое в его участии в экспедиции, а если Феликс оставит гномов сейчас — выкажет трусость. Он понимал, что в этой суровой стране люди не стремятся к общению с трусами.

И Феликс вынужден был признать, возможно, в глубине души он хочет продолжить путешествие в любом случае — увидеть новые места; посмотреть, чем всё закончится; испытать своё мужество в дикой местности, что вызывает беспокойство даже у Готрека. Феликс сознавал, что другие люди, вероятнее всего, будут оценивать его точно таким образом, как он сам судит о себе. Если он покинет „Дух Грунгни“, то уже не сможет примерять на себя роль героя и вновь станет столь же заурядным, как большинство остальных. Возможно, часть его натуры действительно желала славы, которой так жаждали гномы на борту воздушного корабля. Феликс не знал. Бывали времена, когда его мотивы приводили в замешательство его самого. Они, похоже, различались в зависимости от его настроения или похмелья.

Феликс попросту сознавал, что в данный момент чувствует себя ужасно и желает снова увидеть Ульрику. Унылое настроение, казалось, заразило весь корабль. Все гномы были молчаливы и имели горестные выражения лиц. Вероятно, они тоже чувствовали эту необъяснимую печаль.