— Ты нынче вхож в высшее общество, Феликс, — заметил хозяин таверны Хайнц, неловко улыбаясь Феликсу.

— Что ты имеешь в виду? — спросил молодой человек.

— Это принесли, пока тебя здесь не было.

Он отдал Феликсу запечатанное письмо.

— Оно доставлено лакеем в камзоле герольда самой Её Высочества графини Эммануэль. И к тому же при нём было сопровождение из пары городских стражников.

Внезапно у Феликса прихватило желудок. Он стрельнул глазами в сторону двери, удостоверяясь, что путь чист. Походило на то, что его прошлое в конце концов его настигло. Он быстро припомнил все те дела, за которые власти могли его принять.

Так, действовала награда за головы его и Готрека, выставленная властями Альтдорфа за их участие в бунтах Оконного Налога. Имел место факт, что он убил главу тайной полиции графини, Фрица фон Гальштадта. Не говоря уже о том обстоятельстве, что они были замешаны в сожжении дотла её нового Колледжа Инженерии.

Как они его отыскали? Их опознал кто-то из тысяч информаторов, которые рыскают по всему городу? Или это что-то совсем другое? Где Готрек? Возможно, они ещё смогут вырваться из капкана, если будут действовать достаточно быстро.

— Ты не собираешься это прочитать? — спросил Хайнц с явно выраженным в глазах любопытством.

Феликс, прервав размышления, покачал головой. Он обнаружил, что его сердце гулко бьётся, а ладони вспотели. Отмечая, как на него смотрит Хайнц, он понял, что выглядит, видимо, как кающийся грешник. Он изобразил на лице вымученную улыбку.

— Прочитать что?

— Чёртово письмо, недоумок. Понимаешь ли, мы тут чуть не подыхаем от любопытства.

Феликс посмотрел вокруг и увидел, что Элисса, Хайнц и весь остальной персонал явно уставился на него, ожидая узнать, что за дела могут быть у него с правительницей их огромного города-государства.

— Конечно, конечно, — проговорил Феликс, заставляя себя успокоиться, чтобы не тряслись руки. Он прошёл к своему привычному месту у огня и присел. Толпа любопытных наблюдателей последовала за ним, пристально глядя ему в лицо. Феликс выразительно смотрел на них, пока они не отошли, затем занялся изучением письма.

Оно было написано на превосходной писчей бумаге, а его имя выписано высококачественными чернилами. Ни клякс, ни пятен — тот, кто это написал, несомненно, мастер своего дела. Восковая печать цела, и на ней значится герб курфюрста.

Феликс в какой-то мере успокоился. Ты не станешь писать письма тому, кого собираешься арестовать. Если ты придерживаешься формальностей, то зачитаешь приказ о заключении под стражу и затем закуёшь его в железо. А если ты курфюрст Эммануэль, то твои головорезы дадут тому дубиной по голове, и он очнётся в цепях в Железной Башне. «Возможно, дела не так уж и плохи», — подумалось ему. И всё же это его беспокоило. Его личный опыт свидетельствовал, что в этой жизни так — если неприятность может произойти, она происходит.

Дрожащими пальцами он сломал печать и изучил содержащееся внутри послание. Оно было написано той же рукой, что и адрес, красиво и изысканно, и было столь же простым, как и таинственным:

Господин Ягер,

Вам приказано сегодня к вечерним колоколам явится во дворец Её Светлости графини Эммануэль.

С совершенным почтением,

Иероним Оствальд, секретарь Её Светлости.

«Весьма любопытно», — думал Феликс, снова и снова поворачивая письмо в руках, как если бы от этого могла обнаружиться зацепка, зачем его вызывают.