– У тебя что, – спросила она с тайной надеждой, – волшебная сума?

Он коротко усмехнулся:

– Это из второго мешка. Будь повнимательнее, ты бы заметила, что у меня их два.

Она промолчала. Вообще-то видела оба, равномерно с двух сторон позади седла, но полагала, что там только одеяла, огниво и прочие необходимые в путешествии вещи.

– Ты запасливый, – похвалила она. – Хозяйственный даже.

Он изумился:

– Я?

– Что, никогда не слышал?

– Впервые, – признался он. – Как только меня не обзывали, но чтоб еще и хозяйственным…

Он не стал бросать в костер оставшийся хворост, только взмахнул широкой ладонью, и пепел послушно улетел, обнажив крупные алые угли.

Она смотрела, как он умело разогревает мясо, по скупым движениям чувствуется опыт, долгие годы путешествий и ночных бдений перед костром.

– Тебе хорошо, – сказала она со вздохом.

– Хорошо, – согласился он, посмотрел на нее и поинтересовался: – Чем мне так хорошо?

– Не сидишь на месте, – пояснила она. – А вот меня хотели заставить. Уже и жениха нашли… Родовитого, богатого. Отвертеться никак не удавалось…

– Пришлось удрать? – поинтересовался он с сочувствием.

Она кивнула.

– Как ты догадался?

– Да ты вся удратая, – пояснил он. – Бери вот сыр, пока свежий. И мясо… а то клюешь, как воробей.

– Спасибо, – ответила она польщенно.

Он добавил:

– Вчера жрала в три горла, как свинья ненасытная, а сегодня какая-то вялая. Не заболела?

– Я сама лекарь, – огрызнулась она.

– Болеют и лекари, – сказал он рассудительно.

Остатки завтрака не стал бережно собирать в узелок, а разложил вокруг костра. Пусть, дескать, муравьи полакомятся, а там и другие зверушки попробуют городской еды, надо делиться с малыми и сирыми…

Конь подошел на свист, Олег взгромоздил ему на спину седло, Барвинок собрала и завязала потуже мешки. Наконец Олег поднялся в седло, протянул ей руку, и снова она удивилась, с какой легкостью он поднял ее, хотя, увы, даже не сделал вид, что забыл, где она сидит, и не попытался посадить впереди себя.

Сердитая, она молча держалась за его пояс, конь сперва шел неторопливой рысью, а потом она обнаружила, что встречный ветер ревет справа и слева с такой мощью, словно она, уцепившись за волхва, падает с ним с горы.

Ее подмывало спросить ехидно, как он заставляет коня мчаться так шибко, бедное животное падет скоро, не жалко ли такому сердобольному, что даже муравьев жалеет, но волхв выглядит таким серьезным и сосредоточенным, что так и не решилась раскрыть рот.

Впереди выросла гряда зеленых, как лягушки, холмов, приблизилась. Она рассмотрела множество овец, покрывающих подножья, как снег. Конь бодро промчался между двумя изумрудными горами, пахнущими свежей травой и цветами, она за спиной Олега ахнула и приподнялась, стараясь рассмотреть через плечо.

За холмами цветущая и широкая долина, а в ней богатейшее село, что уже не село, а город, хотя возле каждого дома немалый огород, роскошный сад, во дворе из сараев выглядывают коровы, козы, овцы. Посреди села большое озеро, берега выложены камнем, утки и гуси плещутся на одном конце, на другом – детвора визжит и брызгает друг в друга водой.

Дома все как один каменные, с трубами, крыши из празднично-красной черепицы, у многих по стенам взбирается виноград. Конь все еще двигался ровным галопом, она рассмотрела крупные, налитые соком гроздья.