Легко поднявшись по гладкой подъездной дорожке, мы очутились возле витой чугунной калитки, расположенной в самом начале забора, огибавшего отель по периметру. Павел остановился напротив калитки и улыбнулся. Сквозь широко поставленные прутья калитки я увидела, что к нам приближается Габриэлла. Судя по описанию Павла, это была именно она, да и кому еще Павел стал бы так улыбаться. Я принялась издали рассматривать супругу моего клиента. Длинные смоляные волосы, переброшенные через плечо, казались еще чернее на фоне светло-бежевого, почти белого полупальто, перехваченного поясом на тонкой талии. Грациозно двигались обтянутые узкими черными брюками стройные длинные ноги. Ее походка вновь напомнила мне мое же собственное сравнение жены Павла с ахалтекинской лошадью. Прекрасное стройное грациозное животное чистых кровей…

В руках у Габриэллы была лишь небольшая дорожная сумка. Вероятно, синьора Контадино предпочитала отдыхать налегке. Миновав калитку, Габриэлла ослепительно улыбнулась и почти с разбега бросилась в объятия Павла. Супруги крепко обнялись и поцеловались, нежно поприветствовав друг друга по-итальянски. Павел вручил жене букет, и она рассыпалась в бурных изъявлениях восторга. После этой церемонии супруги Контадино соизволили обратить свои взоры на меня. Павел немедленно отрекомендовал меня как Евгению, своего юриста и переводчика.

— Рада познакомиться, Евгения! — проворковала Габриэлла, естественно, по-итальянски, и протянула мне руку. Пожатие ее маленькой изящной ручки оказалось на удивление крепким. Габриэлла держалась очень мило и свободно, но ее глубокие черные глаза, опушенные длинными загнутыми ресницами, смотрели гордо и с достоинством. Молодая женщина явно знала себе цену. Я должна была признать, что Габриэлла действительно была очень красива, Павел вовсе не преувеличивал. Она воплощала собой тип итальянской красоты в лучшем его проявлении. Самые прекрасные женщины достаются мужчинам, умеющим делать деньги и не боящимся рисковать. Крамольная мысль по нынешним временам, хмыкнула я про себя. Сейчас ведь модно хныкать, что мужчина никому ничего не должен.

— Я очень рада, что вы будете жить у нас дома, — говорила между тем Габриэлла. — Я надеюсь, вы поводите меня по музеям, если у вас будет время, конечно. У вас в Тарасове столько замечательных музеев, но я совсем не говорю по-русски и ничего не пойму в объяснениях гида!

— Э-э-э… — я в замешательстве улыбнулась. Ведь «водить по музеям» я должна была именно мужа Габриэллы, а не ее саму. Тут мне на выручку пришел Павел.

— Непременно! — заявил он. — Вот только придется вам и меня прихватить за компанию. Разве могу я отпустить таких красивых девчонок одних!

Мы все трое рассмеялись, и Павел, обняв меня и Габриэллу за талии, повел нас к машине. Габриэлла всю дорогу нежно прижимала к лицу орхидеи.

Супруги расположились на заднем сиденье и принялись оживленно щебетать по-итальянски. Я плавно развернула машину, и через минуту мы вновь очутились в давешнем перелеске. Еще через пару минут я уже вырулила на шоссе, оказавшееся, к моей радости, практически свободным. Я собиралась гнать вовсю, решив насладиться скоростью и легким весенним ветерком, пока эти двое любезничают, словно молодожены. Я уже начала разгоняться, как вдруг ни с того ни с сего стала мигать подсвеченная желтым кнопка на панели. Для чего она здесь, и откуда вообще взялась? Я бросила взгляд на Павла — он ничего не замечал. Я же теперь отчетливо услышала слабое попискивание, ритмично сопровождавшее мерцание неведомой кнопки. В какую-то долю секунды в моей голове сложился подробный план дальнейших действий, буквально по пунктам. Начав притормаживать, я одновременно обратилась к Павлу по-русски:

— Павел, я сейчас сброшу скорость, а ты выпрыгивай из машины вместе с Габриэллой.